На рейс случайно затесалось с десяток простых обычных пассажиров – как они прифигели от вида полуторасотенной беспокойной толпы в зелёных жилетках, густо увешанных такой кино и фото аппаратурой, которую увидишь не во всяком магазине. Из одного такого, правда, потом выжали интервью, что ему тоже понравилось. А самолёт долго катился по порту в очереди на взлёт, со стоянок возле левой полосы на правую, а потом долго взлетал. Добрые большие дядьки в пилотской кабине весь взлёт то прибавляли газу, то убирали его – ни на одном самолёте этого типа я раньше такого не видел. Но мальчикам и девочкам, которым дали полетать на Ту-154М первый и единственный раз в жизни, этого было, конечно, не понять…
Мне досталось место на предпоследнем ряду в самом хвосте. Как прикольно звучало по-белорусски, что не стоит пользоваться в полёте электронными приборами. Стюардессы даже выдали какую-то шоколадочку с фирменным лейблом «Белавиа» на этикетке. Самолёт через час-двадцать пошёл на посадку в Минск, за окном понеслись одни облака, вторые, начало темнеть, и приземлились мы в хороший дождь. При посадке старенький самолёт показал все свои внутренние прелести – нам на головы отвалилась потолочная панель обшивки и повисла на проводках, шедших к укреплённой на ней лампочке аварийного выхода, обнажив всю проводку и конструкцию.
«Нацыянальны аэрапорт Мiнск» поставил нас на стоянку посредине лётного поля, добрые большие дяденьки лётчики и стюардессы этого рейса ушли, а толпа споттеров осталась под дождём вокруг лайнера. Лётчика-испытателя Рубена Есаяна, которого организаторы мероприятия пригласили на наш рейс, телевизионщики затащили от дождя под крыло, чтобы взять интервью, а я бродил вдоль красной полосы самолётного места, нарисованной восьмиугольником на бетоне, и фоткал всё кругом и подряд, до чего мог дотянуться. Когда ещё теперь попадёшь в домашний аэропорт «Belavia», и чтобы вдобавок дали поснимать? А за красную линию заходить было нельзя, чтобы не мешать работе остальной техники аэропорта.
Вскоре нам подогнали три больших разноцветных автобуса МАЗа, служебных самого аэропорта, и повезли в них на ту сторону взлётно-посадочной полосы. Странно: в Алматы, Кольцово и Омске, где мне довелось побывать на подобных авиаспоттингах, автомобильные дорожки вокруг взлётных полос были хотя бы заасфальтированы, а тут наша кавалькада долго и натужно плыла к нужной точке по раскисшей глине. Начальник службы авиационной безопасности САБ привёл кавалькаду к двум отличнейшим холмам, заметно повыше наших алматинских, но к споттерскому несчастью, считавшихся территорией аэропорта, за забором. Нахохлившаяся мокрая толпа, спасая от воды под разными куртками, зонтиками и накидками объективы, расползлась по холмикам и стала ждать добычу.
Самолёты летали нечасто. В основном местные Боинги-737, лишь иногда разбавленные Эйрбасами Этихада и нашим же Ту-154, улетевшим чартером в Болгарию. Ну что в дождь шикарные снимки самолётов на полосе выходили — это да. Часа два там, и нас вывезли обратно в порт – начальство устраивало пресс-конференцию.
В тесном маленьком зальчике пресс-службы аэропорта половине народа сидячих мест не хватило, и мы стояли вдоль стен, как на первом сеансе советского эротического фильма «Маленькая Вера» в колхозном клубе. Выступило всё начальство, большим дяденькам надарили подарков, а потом Рубен Есаян рассказывал нам такие вещи, которые не всегда, и не везде услышишь. Ну, например, как вытаскивали из Ижмы аварийно угодивший туда Ту-154, бортинженер которого вместо того, чтобы отключить в полёте один неисправный аккумулятор, посадил этим аккумулятором на ноль всё электропитание бедного лайнера. Или как Рубен Татевосович садил учебный Ту-154 на коротюсенькую полосу какого-то авиационного училища…
Всех участников позвали на обед. Дорога к заведению пролегала через весь аэропорт, а по дороге попалось несколько киосков. Хотелось местный магнитик, но российских денег там не принимали, а обменников не было. На предложение, даже в шутку, взять тенге, киоскерша посмотрела на меня, как на больного. Странно – а ведь одна из пяти стран Единого Экономического Пространства? Выручил, как всегда, Макс – принимали деньги по карточкам российских банков: магнитики, карты города и пакеты вышли в какие-то бешеные десятки тысяч местных рублей, что являлось парой-другой сотен российских, а точного курса обмена узнать ни у кого так и не удалось.