- А твоя птица, Герта? – вспомнила Лиз, пока кухарка ставила перед нами блюда и тарелки. – Всё ещё здесь, не улетела?
Рута неодобрительно поджала губы, а я только шире улыбнулась.
- Не дело это, дэйны, чтоб совы в хозяйских покоях жили и свободно по замку летали! Да в кухню! У меня там продукты, у меня там чистота и порядок, а эта сова, позвольте заметить…
- А эта сова на твою территорию клюва и не кажет, - напомнила я и сняла крышку с блюда. – М-м-м, айта Рута, вы сегодня превзошли саму себя!
Корзиночку с хлебом, одним своим видом вызывающим усиленное слюноотделение, Рута поставила на стол гораздо любезнее.
- Да, птица со мной, скрашивает мои серые дождливые будни. Выходные и праздники тоже. Лиз, сюда она не залетает; уж не знаю как, но порой кажется, что сова понимает человеческую речь. Она довольно неглупа и вовсе не носится бешеным стрижом по всему замку, как хочет показать кухарка. Так что никаких…птичьих неожиданностей ни на коврах, ни в тарелках, ни в причёсках, - со смехом закончила я.
Мы принялись за еду. Рыба действительно удалась, овощи на углях тоже; я потом потихоньку отложу немного спаржи и баклажанов для своей совы, неожиданно оказавшейся той ещё гурманкой. Нет, от всяких личинок и мелких грызунов сова-мелюзга тоже не отказывалась, но к еде человеческой оказалась очень неравнодушной. И я быстро привыкла потихоньку таскать с кухни овощи, сухофрукты (и сладкоежка к тому же!), а то и немного мяса.
Обитала сова в моей спальне; Верген, помнится, поворчал недовольно, но клетку привёз, а нанятый плотник, чинивший покосившийся сарай, за небольшое вознаграждение от меня лично согласился выточить птице пару жёрдочек и приладил их на стены. Клетку сова предпочитала открытую, нередко дремала там. Учитывая разошедшийся дождь, моя пернатая подруга, скорее всего, уже вернулась под крышу: окно у себя я почти никогда не закрывала.
За едой мы обсуждали всё на свете: Лиз лукавила, заявляя, что не интересуется столичными слухами. Она сама, обладая утончённой благородной красотой, имея статус незамужней дамы, являлась неизменным объектом сплетен. То, что болтали о ней, Ализарду не волновало, к ней удивительным образом не прилипала никакая грязь. Собственно, в наших беседах было всего две неприятные темы, и мы старались их не касаться: дурацкие слухи о Лиз и моя болезнь. Так что мы с лёгкостью находили другие темы, потом я хвасталась новой картиной, творением рук своих, размещённой в этой же комнате в нише.
- За последнюю твою работу, кстати, хорошие деньги дали, - заметила тётя с улыбкой. – Я привезла, отдам. Уже вторую картину покупают в столичные дома. Неплохо, очень неплохо, Дэри! Глядишь, и интерьеры императорского дворца украшать начнут.
- Не хотелось бы, - возразила я.
Голову сдавило раскалённым обручем и тут же отпустило; Лиз виновато наморщила нос.
- Прости, чушь несу! Совсем не подумала, так обрадовалась, что твои работы ценят всё больше! Я же знаю, как сильно ты хочешь уехать отсюда, ласточка.
- Привлекать внимание императорского двора – последнее, чего я хочу, - пробурчала я и поспешно обняла ладонями чашку с горячим чаем. – Для императора и его окружения я сгинула почти шесть лет назад, и пусть всё так и остаётся. Другое имя, другой цвет волос ещё не гарантия, что… Словом, не надо привлекать внимания, Лиз. Я, безусловно, мечтаю покинуть это место, но оставшееся время хотела бы провести в покое и безопасности.
Ализарда выбралась из-за стола и обняла, прижала голову к себе.
Эту тему мы тоже с ней старались не трогать. Слишком больно до сих пор.
Когда я пришла к себе спать, маленькая сова уже сидела на жёрдочке возле моей кровати, и резво перелетела поближе, стоило мне достать свёрток с едой. Я скормила пернатой подруге спаржу, поглаживая по пёстрой голове, за что получила клювом по пальцам. Не сильно, но предупреждающе. Так птица выражала ревность к гостям и моё длительное отсутствие в спальне.
- Угу, - вслух отозвалась я. – Сама-то летаешь свободно где вздумается, чирикаешь там со всеми подряд, а мне…
Сова повернула голову и уставилась немигающими жёлтыми глазищами с большим зрачком.
- Хорошо, не чирикаешь, - примирительно поправилась я. – Но свободы у тебя больше! Я даже в Бейгорлаун спуститься не могу, не говоря уже о более дальних расстояниях.