Больше мне нечего было сказать.
– Но угроза прошла мимо, – не отставал пытливый муж. Тёмные глаза буравили, доставляя массу неприятных ощущений. – Даже не так: горы успокоились совсем, будто замерли, уснули.
– Думаешь, я на них как-то воздействовала? – усмехнулась я. – На ниточках своих узелки завязывала и пошептала, они и уснули?
Песня Рене, сильные чистые звуки, сами собой зазвучали в голове, а Верген всё сверлил и сверлил тяжёлым взглядом. Да если бы дар пробудился снова, хоть крошечный, разве стояла бы я перед ним вот так?! Продолжала бы жить взаперти, не имея возможности выйти за пределы замковых стен? Но я только стояла с идеально ровной спиной, чувствуя себя натянутой до предела струной. Ну же, хватит рассиживаться, хватит размахивать у меня перед лицом этой воняющей гадостью! Уходи!..
– Поспрашивай деревенских: может, у них завёлся свой заклинатель гор.
– Пожалуй, расспрошу поподробнее, – лениво согласился Верген.
А мне снова стало крайне неуютно: а ну как действительно не поленится, спустится в деревню, начнёт спрашивать? Вдруг кто-то всё же слышал пение вельвинда? Там, на башне, мне казалось, его голос ветром свистел в ушах, катился камнепадом, заполнив собой всё пространство.
– Может, всё проще: защита сработала и не пропустила ни одного подземного удара. Ты же привозил мага.
Верген вытянул из кармана халата нож для сигар, но не спешил обрезать кончик, так и вертел в руках. Вот и правильно, не надо мне тут… Ничего не надо.
– Привозил, – задумчиво согласился муж. – Ты что там застыла-то? Я не кусаюсь, иди сюда.
Я не торопилась выполнить его просьбу, только зевнула демонстративно и зябко повела плечами: камин сегодня не топили. Верген неторопливо отрезал самый краешек сигары, смахнул его на прикроватный коврик, осмотрел место среза и остался доволен результатом. Похлопал себя по карманам, досадливо цокнул языком.
– Ложись спать, Герта, – повторил он, вставая. – Будь готова к восьми: я обещал прогулку, спустимся в парк.
И, к моему огромнейшему облегчению, покинул спальню. Я медленно, бесшумно провернула ключ в замке и ещё медленнее выдохнула. Плохо, что мои действия, названные переполохом, вызвали подозрения мужа. Плохо, что от прогулки на пронизывающем ветру и сыром воздухе отвертеться не удастся. Прочее, несостоявшееся – хорошо. Я нашла обрезок, подцепила двумя пальцами, вышвырнула за окно и поспешно забралась под толстое одеяло. Не удержалась, мысленно пожелала сычу доброй ночи.
Верген обещание сдержал: с утра потащил в холод и сырость, долго говорил о пользе таких прогулок, но с улучшением цвета лица не задалось: мой нос покраснел, грозя скорым насморком, а я завидовала оставшемуся в постели лекарю, его-то гостеприимных хозяин не беспокоил. Перед завтраком я исхитрилась тихо пробраться к Рене, но в помещении птицу не обнаружила, только подобрала с рабочего кресла и спрятала в глубокий карман серо-бурое пёрышко.
В этот день я не садилась за свою картину; нездоровилось, волнами накатывала тошнота, сменяясь неприятной слабостью, и пришлось почти весь день провести в постели. Одна радость: Верген не заглядывал навестить. Вроде приходил староста из Бейгорлауна, просил помощи в разрешении какого-то спора, пользуясь приездом Вергена. Меня на встречу не позвали, я же, пользуясь временным улучшением самочувствия, доковыляла до кабинета, в котором принимали посетителей, но муж сложил губы в улыбку и подтолкнул к выходу: супруге нездоровится, не стоит супругу беспокоить, а он на то и хозяин, чтобы выслушивать жалобы и принимать решения. У меня не осталось сил сердиться и что-то ему доказывать. Староста почтительно поклонился, пожелал выздоровления, пообещал прислать масла и яиц, а потом молчаливый вежливый Уэлт проводил меня обратно в комнату.
Сычик прилетел под вечер, прямиком в привычную спальню, забрался на столик, за которым я читала, и полез под ладонь, выпрашивая ласку. Я даже ругаться не смогла, так трогательно он всем своим птичьим видом выражал беспокойство и грусть. Нашла в кармашке домашнего платья парочку орехов, измельчила и скормила прямо с ладони, но немногим позднее всё же выпустила Рене из спальни, наказав возвращаться в мастерскую.
Расспросы старосты и последующее посещение Бейгорлауна Вергену ничего не дали: никакого заклинателя гор он, разумеется, не обнаружил, но подозрительности в его взгляде поубавилось и в целом, мне показалось, он успокоился. Даже выдавил из себя, что моя безопасность его весьма волнует и очень хорошо, что никаких разрушений не случилось. Лекарь Кольм, которого я видела преимущественно за обедом, передал мне в обещанный срок новую порцию зелья, обоим, и лекарю, и мужу, я пообещала не забывать о приёме снадобий, и утром седьмого дня, после бесконечно длинного визита, Верген наконец покинул замок. Обращения Рене в этот период я не застала.