Челнок качнуло. Я посмотрел на иллюминатор. Так и есть: мы оторвались от земли. Стартовая площадка уходила вниз с заметным ускорением, но никто из присутствующих не чувствовал тяжести, которая навалилась на корпус — гравикомпенсаторы работали в штатном режиме.
Вскоре космодром «Уральский» стал одной плохо различимой точкой. Облачность отсутствовала, поэтому тучи не мешали наблюдать за изменениями черт ландшафта. Уральский хребет вырисовывался всё чётче. Я взглянул в сторону и поразился. Это было чудесно: контур Земли обволакивался голубоватой дымкой атмосферы — граница между маленькой дружественной планетой и бескрайним враждебным космосом. Я как заворожённый смотрел на эту линию и представлял челнок со стороны…
— Что, первый раз? — голос прервал мои мысли.
— Ага, — ответил я и повернулся к соседу. — Думаю, вы не первый раз.
— Да, не первый. Сергей, — представился он.
— Юра. Пилот?
— Строго говоря, будущий пилот, но уже чувствую себя за штурвалом, — ответил он. — Ускоренная программа.
— Да, сейчас тяжело, — ответил я. Действительно, что хорошего сейчас происходит? — Тоже на «Звёздный Ястреб»?
— Нет, на «Непобедимый». Тяжёлый авианесущий крейсер. Один из лучших на флоте. А про «Звёздный Ястреб» я слышал. Класс «Рейнджер», насколько я знаю.
— Да, верно. Будем заниматься научными исследованиями космоса.
— Потому и класс «Рейнджер». Восемь лет уже как на ходу. Это немного. Можно сказать, что это относительно новый корабль. Можешь гордиться: отличный экипаж. Капитан Джек Фаррел вообще известный человек в своих кругах. Познакомишься.
— И это называется «слышал», — мне и раньше говорили, что мне выпала огромная честь работать на этом звёздолёте. Помню, ещё тогда удивился: английская фамилия на российском корабле. Да ещё и капитан. Не то, чтобы это было невозможно, просто редкость.
Слово за слово, и мы разговорились. Я вообще всегда увлекался космосом, хоть и не сталкивался с ним в реальности, поэтому внимательно слушал Сергея. За разговором потерялось чувство времени. Казалось, что полёт прошёл мгновенно. Мы говорили, пока голос не прервал нас и не сказал, что скоро начнётся стыковка с «Непобедимым».
Я выглянул в иллюминатор. Звёзды смотрели на меня приветливо, или это просто хорошее настроение так сказывалось? Не знаю, но хотелось ответить им улыбкой. Несмотря на наше беспокойное время, я наивно надеялся, что война не коснётся меня, надеялся, что все эти будущие пилоты вернутся домой. Наверное, я слишком оптимистичен для сегодняшнего дня, и пусть: если думать о плохом, для хорошего не останется времени. Верно?
Стыковка прошла незаметно: гравикомпенсаторы гасили всю инерцию. Я попрощался с Сергеем и пожелал ему удачи. Он мне ответил тем же. Салон понемногу стал освобождаться. Я внимательно вглядывался в лица курсантов, пытаясь понять чувства людей. Кажется, все они светились сдержанным ожиданием и деловитостью. Я их прекрасно понимал: не терпелось скорее вступить на палубу крейсера и сесть за штурвал истребителя. За весь полёт я так и не сумел увидеть ни одного крупного корабля: на Землю они никогда не садились. Такие корабли строились в космосе и для космоса.
На фоне черноты нельзя было разглядеть ни одного искусственного объекта. Только где-то далеко неестественно быстро перемещалась светящаяся точка. Наверное, ещё один челнок. Затем я осмотрел салон. Оказывается, на первом ряду сидел ещё один человек. Я не решился пересесть. Вообще пересадка запрещена, и я подумал, что лучше полюбуюсь видом космоса. Может быть, при развороте увижу Землю, ведь не могли же мы улететь далеко.
Ждать пришлось недолго. Картинка космоса начала двигаться, и я стал рассматривать появившуюся планету. Линия терминатора подходила к границам Европы. На севере было облачно. Океаны местами закрывали лёгкие перья туч. Отсюда они казались невесомыми. Незабываемое зрелище!
Звёздолёт я увидел издалека, когда он был величиной с половину иллюминатора. Величие и мощь человеческой цивилизации, труд сотен учёных, инженеров и рабочих… Его белый корпус завораживал взгляд. Острый нос и «крылья» говорили, что название рейнджеру дали не зря. «Звёздный Ястреб» имел утолщение в хвостовой части. Очевидно, энергетическая установка, системы энергообеспечения и двигатели занимали большой объём. Это было известной проблемой космического кораблестроения, что легко объяснимо: ходовая часть одна из самых важных.