Сука. Как есть … И говорит тоном будничным, словно платье просит одолжить. А какого она мнения может быть обо мне? Я приехала с Аэрто в Октавию, развлекалась там с ним, потом так же легко его бросила. По ее мнению более ветренной и падкой на деньги и другие блага особы не сыскать. А быть может все слова Аэрисы – уловка. Быть может она просто изыскивает еще один способ разлучить меня с Алесандром? Нет. Я рассматривала ее, -- губы поджаты, брови нахмурены. Ей явно не по душе эта просьба. И я же видела ее в доме Ким и Элио Рамас. То, как Аэриса на него смотрела – неподдельная влюбленность. Безнадежная, безответная. Нельзя изобразить подобное смущение, румянец на бледной коже. Мне знакомо это чувство. Я его испытываю, когда смотрю на ее брата.
-- Что ты предлагаешь мне за эту… услугу?
-- Деньги? – бровь Аэрисы изогнулась. Она расслабилась в кресле настолько, насколько это возможно. По ее мнению, если я начала обговаривать условия вознаграждения – то согласна. Каждого человека можно купить – вопрос в цене.
-- У меня есть, так что спасибо. Откажусь.
Никогда мои дела не были в подобном порядке. За следующий семестр обучения сестры я заплатила вперед и в полном размере, машину, подарок Александра, я продала, потому что в ней пока нет необходимости, на жилье мне тратиться не приходится, а развлекаться времени и желания нет. Вот и получается, что вся моя немалая заработная плата почти полностью отправляется на сберегательный счет. Да и кое-какие подарки Аэрто лежали в шкатулке в ожидании черного дня. Я не была бы собой, если бы не воспользовалась щедростью принца и не увезла с собой из Октавии несколько крупных драгоценных камушков.
-- Рано или поздно моему братцу надоест играть в монаха, и тогда ваши пути разойдутся. Так что думай Кира. Такую подружку как я тебе бы не плохо заиметь. Вдруг Аэрто решит взбрыкнуть. Кто тогда тебя от него защитит?
Сомневаюсь, что когда-то мы с Аэрисой сможем называться подружками. Даже сейчас она смотрела на меня едва скрывая неприязнь и пожалуй зависть. Много кофе перед сном пить вредно, поэтому я достала второй бокал и налила для себя шампанского. Бокалы стукнулись друг о друга с тонким звоном. Читала я где-то, что традиция чокаться появилась для того, чтобы избежать возможности отравления на пиру. Кружками били так сильно, что напитки в них перемешивались. Так люди уверялись, что ни гость ни хозяин не отравит питье. Если я ударю бокал о бокал Аэрисы соразмерно моему к ней недоверию, тот разобьется на мелкие осколки.
-- Расскажи мне правду. О псевдоискре. Ты знаешь, почему итхисы способны ее вызывать? – женщина дернулась в кресле. Скривила губы. Не хочет Аэриса делиться подобными сведеньями. Я же продолжила-- Того, что ты мне сейчас наговорила и так хватит на то, чтобы мне исчезнуть тихо и навсегда. Так что расскажи еще одну тайну вашего народа – удовлетвори любопытство. Или же я откажусь.
Ложь. Я уже знала, что соглашусь на просьбу Аэрисы, хотя и не совсем так, как она это предполагает. И ее влюбленность в Элио здесь сыграет мне на руку.
-- Почему не спросишь о псевдоискре у моего брата? Вы же с ним в отличных отношениях. – женщина говорила с усмешкой, мимические морщинки, возникшие около ее рта тут же разгладились. Интересно, а сколько Аэрисе лет. Двадцать восемь? Тридцать пять? Сорок? Она выглядит моей ровесницей, но время для нее течет по другому.
-- Какая разница?
Александр бы мне не ответил на этот вопрос. Вообще все сведения об Октавии приходилось вытаскивать из него клещами. Не любил Дарк вспоминать о своей родной стране, не любил думать о чистокровных итхисах и псевдоискре. Что бы он не пережил в юности, это сильно на него повлияло.
Борьба взглядов длилась не долго. И Аэриса сдалась и заговорила. Речь ее текла быстро, словно ручей. Она вообще была прекрасно поставлена, словно Аэриса брала уроки риторики. Хотя скорее так и есть. Аристократия, черт возьми:
-- Давным давно, когда море замерзло и превратилось лед – по этому льду на остров, что нынче называется Октавией пришло племя. Было оно многочисленно и быстро заселило остров. Вот только потом лед растаял и превратился в воду. Эта вода была жестока, а скалы вокруг острова остры, вдобавок вокруг водились белые акулы. И не один корабль долгое время не мог ни причалить к острову – ни отплыть с него. Так и жил народ в холодной темной стране и стал со временем похож на тех животных, что обитали на острое. Белое не видно на снегу, потому наши волосы побелели. Солнце, что показывается столь редко и было так холодно стало не нужно нашей коже. Глаза начали видеть в темноте. Еда на острове была специфична. В то время, как весь остальной мир выращивал пшеницу и рис – мы ели мясо и рыбу, а потому наши зубы заострились, а челюсти стали длиннее. Рыба водится у берегов Октавии в изобилии. Из-за нее ли, или из-за особенных кореньев, трав ли, ягод, которых больше нет нигде в мире мы стали выше прочих людей, физически выносливей, и жить дольше. Жестокий климат заставил нас быстрее учиться, быстрее развиваться и вот появился первый корабль – способный вывезти нас с острова. Благо дерева на нем было в изобилии. Когда итхисы причалили у европейского континента, то быстро поняли, что могут вызывать в других людях нездоровую тягу, любовь – стоит им прикоснуться к лицу противоположного пола. Те, кто шел на нас с мечами – вставали на нашу сторону, женщины сдавались в плен добровольно. Не было насилия, жестокости – мы пришли как князья и почти захватили континент. – Об этом я не слышала. Я вообще не сильна в истории Европы, но роль итхисов в ней бы запомнила. А раз не запомнила – об этом не написано ни в одном учебнике: – Но вот полукровки, рожденные от обычных людей уже подобной магией обладали редко. А о тех, в ком нашей крови только четверть и говорить нечего. И было решено вернуться на остров, чтобы сохранить силу крови. А для того, чтобы она не иссякла – аристократические наши роды женились только между собой, не впуская кровь извне. А теперь главное, Кира. Ты знаешь как характеризуют настоящую Искру в словарях?