У него самого глаза защипало от слёз, когда он, обняв за плечи Валентину Ивановну и помогая ей приподняться, встретился с чистым, голубым взглядом знакомых глаз. Как Никита ни готовился, но всё равно сдавило дыхание и стеснило болью грудь от радости. Он быстро сглотнул, пытаясь избавиться от плотного сухого комка в горле.
Ему казалось, что время замедлилось и даже воздух стал тягучим и тяжёлым. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Никита с жадностью кладоискателя пытался найти в глазах напротив свою любимую Полину, образ которой он хранил в своей памяти. Конечно, он пересматривал иногда её фотографии, но ведь человек это не только набор внешних признаков в виде курносого носа, высоких скул или пухлых губ. Это совокупность жестов, мимики, голоса, поворота головы, улыбки и много чего другого, вроде неуловимого, но важного и узнаваемого.
Ничего.
Ничего знакомого он не находил в этой чуждой измождённой тяжёлой болезнью девушке. Только бездонные глаза и растерянный взгляд потерявшегося в пространстве котенка.
- Она не помнит меня, Никита, не помнит... - громко всхлипнула у него на груди теща и это выдернуло его из заторможенного состояния. Только теперь он понял, почему взгляд Полины показался ему холодным и отчужденным: в нём не было узнавания. И любви тоже не было.
- Это обратимо? - прохрипел Никита, обращаясь к доктору.
- Я был бы счастлив вас обрадовать, но никаких прогнозов дать не могу. Мы продолжаем исследования, а черепно-мозговая травма настолько непредсказуема... Вы сами успели в этом убедиться.
- Может за границей помогут? Теперь, когда она пришла в себя мы можем попробовать...
- У нас одни из лучших врачей, - с достоинством ответил Сергей Николаевич и недовольно поджал губы.. - Мы делаем всё о нас зависящее. Кроме всего прочего потребуется работа с психологом, да и ваша поддержка будет неоценима. И, возможно, Полина хотя бы частично победит амнезию.
Никита вновь посмотрел на свою жену и увидел, как бессильные тихие слёзы катились по впалым щекам. Вновь встретился с её взглядом и вздрогнул от практически осязаемой душевной боли. Её или своей он не мог в этот момент распознать. Он осознал, что Полина всё слышала и всё понимала.
Говорят, что после возвращения с того света, люди отмечают свое второе рождение. Так вот эта девушка, его жена, точно родилась заново не только для себя, но и для них тоже.
Глава 5
Двадцать пять бывает в жизни один раз.
Впрочем, как и двадцать три, и двадцать четыре. Но двадцать пять не просто юбилей - это уже четверть века, за который можно подвести первые жизненные итоги.
С такими мыслями проснулась Леночка однажды утром в свой День рождения.
- Итак, что мы имеем, Никитос? - спросила она и погладила рукой своего соседа по кровати, почесав его за ушком. - Работа есть - раз. Здоровье как у лошади, тьфу-тьфу, - два. Ты вот рядом лежишь - три. - Посмотрела вбок и встретилась глазами с прищуренным довольным взглядом. Погладила его ещё раз и услышала тихое урчание. - М-да... Не так уж плохо, но не густо... Мужа как не было так и нет, детей нет, парень и тот - то ли есть, то ли нет... Ты у меня, конечно, красавчик, но ты - не он. Шерсти от тебя!.. Да и если бы дело было только в ней...
- Мяууу... - протянул пушистый кот и перевернулся на спинку, подставляя под ласковую руку живот.
- Вот-вот, все вы мужики одинаковые... Ласку вам подавай. - вздохнула Леночка и посмотрела на часы.
Пора вставать, впереди предстоял день, полный праздничных хлопот и веселья. Уж этот юбилей она отметит так, чтобы запомнить надолго. Главное, чтобы приглашенные не подвели и все приехали. Особенно он...
Дверь в комнату приоткрылась и сквозь щёлочку послышались шепотки:
- Ну что она там, проснулась?
- Да погоди, отец, не напирай.
- Проснулась я, проснулась. - рассмеялась звонко Лена и, потянувшись, села на кровати. - Заходите уже, поздравляйте!
- С Днем рожденья тебя! С Днём рожденья тебя! С Днём рожденья, наша доченька, поздравляем тебя! - пропели фальшиво родители, заходя в ее комнату и внося большой поднос, на котором стоял торт с зажжёнными маленькими свечами.
- Ну вы даёте! Мой любимый "Наполеон"! - захлопала в ладоши Леночка. - Мам, всю ночь что-ли пекла?