Кровать скрипнула под тяжёлым телом перевернувшегося на бок Никиты. Протяни руку и можно дотронуться до широкой спины. Интересно он одел футболку? Полина едва не застонала от своих мыслей. Ну почему она снова об этом думает? Как теперь заснуть, не узнав наверняка? Спустя некоторое время и сотни доводов успокоиться она услышала мерное сопение уснувшего человека. Протянула руку и кончиками пальцев дотронулась до горячей обнаженной кожи, заставляя себя остановиться в своих исследованиях.
- Спокойной ночи, - прошептала Полина в темноту и горько улыбнулась. - Спокойной ночи.
***
Едкий запах паленой резины и металла проникал в ноздри, забивая своей вонью проходы и не давал сделать ни единого вздоха. А может это потому, что грудь сдавило невидимой силой?
Полина ватными руками нащупала плетёную поверхность ремня безопасности и попыталась её поддеть, отодвинуть. Но тщетно. Паника захватывала всё сильнее, особенно когда Полина попыталась пошевелить ногой, но ничего не почувствовала. Только тупая боль по всему телу скручивала мышцы, а голова кружилась, не давая сфокусировать зрение на окружающей обстановке.
Гул в ушах не давал различать звуки вокруг. Они лишь сливались в одну скрежещущую какофонию. Сетка разбитого лобового стекла перед глазами расширилась и провалилась внутрь крошкой, осыпая словно снегом покореженную приборную панель и колени. Они словно светлые пики торчали из разорванных чёрных капроновых чулков.
"Только сегодня купила" - подумала Полина и разочарованно выдохнула. Вместе с потоком воздуха словно отделилась от тела, повернулась и увидела себя со стороны. Закрытые глаза на белом лице, на котором ещё больше выделялись кровавые потёки. Неестественно вывернутая голова. И волосы, разметавшиеся темной волной по спинке сиденья.
Полина испугалась и заметалась, пытаясь вернуться, но тут заметила свет ярких приближающихся фонарей. Людские силуэты в знакомой форме спасателей сновали туда-сюда перед её глазами.
Никита! Ну конечно, он же спасатель! Мысль пронзила её существо и она что есть силы закричала:
- Никита! Ко мне! Я тут!
И тут же словно по мановению волшебной палочке в поле зрения возникла знакомая фигура.
- Это ты! Ты пришёл! - с облегчением вздохнула Полина, всё так же зависнув над своим телом и не ощущая больше боли.
Вот только Никита смотрел совершенно в другую сторону. Шагнул за пределы видимости и в следующее мгновение в его руках оказалось какое-то тело. Тело чужой женщины, огненно-рыжие волосы которой разметались по его темному кителю.
Правильно, он же должен спасать! - мелькнула мысль, тут же погребенная под чувством ревности и обиды за то, что он помогает не ей.
- Никита, я здесь! А как же я? - вскрикнула она напоследок, глядя вслед уходящему из поля зрения мужчине. Его плечи вздрогнули, словно он услышал ее тонкий писк, и развернулся. Сквозь мутную пелену перед глазами Полина пыталась рассмотреть его лицо и неожиданно пришло осознание, что это не он.
Чувство облегчения затопило разум и вслед за этим вспыхнул новый вопрос: а где же тогда Никита? Почему вокруг всех спасают, но только не её? Почему она висит здесь и не может попасть в своё тело?
Она вновь посмотрела на своё тело и тут же отпрянула от внезапно отлетевшей искореженной двери. В проёме показалось знакомое до боли, до каждой чёрточки лицо с широкой улыбкой на покрытом сажей лице.
- Заждалась? Давай выбираться. Ну же, очнись! Просыпайся, Лапушка, ну же!
Пространство расширилось и схлопнулось вокруг, отзываясь в голове звоном и болью.
С трудом открыв глаза Полина увидела склонившегося над ней Никиту, обеспокоенно гладящего её лицо. Свет зажжённого бра у кровати освещал темноту и давал убедиться, что это был лишь кошмарный сон. Рваным ритмом колотилось сердце и бисеринки пота рассыпались по бледной коже.
- Это всего лишь кошмар! - уговаривал Полину знакомый голос, убаюкивая своей уверенностью.
Он пришел ко мне! - билось в её сознании, находящимся под впечатлением от вязкого сна. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по контуру лица, вспоминая знакомые ощущения. Обеспокоенность в лице Никиты сменилась удивлением и он, не удержавшись, прикоснулся губами к ладони, ласкающей его лицо.