— Ты видишь этих птиц?
— Да.
— Они… такие свободные… могут полететь туда, куда захотят! Понимаешь, я хочу снова стать такой же, как они… СВОБОДНОЙ!
Русал вмиг переводит взгляд на меня, слегка нахмуривает густые брови, пока я продолжаю:
— Раньше мне казалось, что я могу сделать всё... абсолютно ВСЁ! А сейчас... сейчас ВСЁ — это ТАК по-другому! Иногда я просто чувствую себя такой слабой… что ненавижу себя за это! Я ненавижу также, когда мне приходится полагаться на других, чтобы они несли меня туда, куда не может доехать моё кресло! Я просто... просто хочу быть снова свободной и сильной! Ты понимаешь, о чём я, Трент?
— Ты сильная, — отвечает он.
— Нет, я не сильная!
— Нет, ты сильная! — жёстко обрубает он тоном, не терпящим возражений — Я видел русалок и русалов, которые после травмы спины не могли пользоваться своими хвостами. Они ещё могут пользоваться руками, но... они просто сдаются! Отказываются плыть дальше и, в конце концов, просто отпускают себя… на самое дно!
Его глаза встречаются с моими:
— Однако ты… ты, Принцесса Сольвейг, не сдаёшься… Ты уже не сдалась! Ты сильнее, чем ты думаешь… Помни: ты, Принцесса Кастиэля, убившая Золотого Дракона!
— Для некоторых я всё равно недостаточно сильна, — еле слышно бормочу я, скорее для себя, чем для него.
— Что ты имеешь в виду?
Слегка откинув подбородок назад, я снова устремляю свой взгляд в небо:
— Мой жених отверг меня из-за моего... состояния.
— Тогда я хочу сказать тебе, что для тебя так будет лучше, если ты избавишься от него до вступления в пожизненный союз, — с железной решимостью произносит он.
Мой взгляд возвращается к нему.
— Он не заслуживает тебя!
Улыбка играет на моих губах.
— Спасибо, Трент!
— Тебе не нужно благодарить меня за то, что я говорю правду.
Я смотрю в его ярко-голубые глаза и замечаю в них…
ЧИСТУЮ, НЕПОДДЕЛЬНУЮ, ВСЕЛЕНСКУЮ ДОБРОТУ!
— Ты сильная, Принцесса Сольвейг. Даже если ты сама не веришь в это.
Надеюсь, что он прав, хотя иногда мне кажется, что я сломаюсь от тоски.
Я возвращаю взгляд к воде и начинаю проплывать новые круги...
ОТКАЗЫВАЮСЬ СДАВАТЬСЯ!
Когда-нибудь я снова смогу ходить и даже бегать!!!
После того как я проплываю ещё несколько кругов, позволяю ему помочь мне вылезти из воды на скалы
Трент и я ложимся на бок, лицом к лицу.
Небольшие скалы маленького островка защищают нас от остального мира, и мы смотрим на заходящее за горизонт солнце.
Последние золотые лучи июльского солнца бросают свои ослепительные блики на поверхность спокойного моря.
— Я и не знала, что уже так поздно, — признаюсь я ему и впервые за долгое время не ощущаю бега времени.
Трент ярко улыбается в ответ.
— Я тоже, — переворачивается он на спину и сцепляет руки за головой — Мой отец, скорее всего, рассердится, когда я вернусь домой. Старик терпеть не может, когда я прихожу поздно домой! А если он узнает, что я был на побережье… скандала мне точно не избежать!
— А что насчет твоей мамы? — с любопытством спрашиваю я и замираю от его реакции.
Его лицо вдруг темнеет!
— Моя мать умерла, когда я был ребёнком. Она и ещё несколько наших русалов попытались помочь кораблю, попавшему в шторм в открытом море.
Я сохраняю спокойствие, несмотря на свою смутную страшную догадку:
— Корабль случайно не назывался «Гордость Королевы Джейн»?
— Да, а как ты…
Слёзы вмиг наполняют мои глаза, и я с трудом сглатываю подкативший к горлу ком:
— Моя мама была на этом корабле. Она... она тоже умерла в тот день... Её звали Джейн!
Трент протягивает свою левую руку, беря мою правую.
Его ладонь такая гладкая…
КАК ШЁЛК!
Он приятно сжимает и поглаживает мои пальцы.
— Я сожалею о твоей потере, Сольвейг… — делает он глубокий вдох-выдох.
— И я сожалею о твоей, Трент!
Он виновато опускает взгляд на скалу:
— Мой отец теперь ненавидит всех вас, людей, из-за того, что случилось. Он винит весь ваш род в смертях наших, в том числе, моей матери.