«Так, что же это получается? Вчера, когда я заявила, что буду платить сама, то Розанов «позаботился», чтоб для меня было меню, с заниженными, в несколько раз, ценами? Так что ли? И как он мог так быстро это всё провернуть? У него какие-то знакомства, с хозяином этого ресторана? Кстати, всё возможно… И для чего ему это было нужно? Какая цель этого обмана? Чтоб показать, что я не могу оплатить такой ужин? Хотя нет, не получается, я же случайно узнала о настоящих ценах. Он просто изначально думал, что у меня не хватит средств, или как? Это что же получается, что я в его глазах - совсем нищенкой выгляжу? А он, такой благодетель, накормил деликатесами деревенскую дурочку, вывел в свет? Что он хотел показать этим ужином и зачем ему всё это было нужно? Я уже запуталась в своих мыслях, и ничего не понимаю…»
Но это непонимание, не помешало Саше себя накрутить. Её раздражение увеличивалось ежеминутно! Она распалялась, как огонь на ветру. И вот уже, она пышет гневом (как ей казалось – праведным), и направляется в сторону дома Розанова, чтоб устроить разбор полётов, и вывести обманщика на чистую воду. Она даже не стала садиться за руль, в таком состоянии. Тут было недалеко, и она отправилась пешком. Она почему-то, была уверена, что он в своей квартире и занимается ремонтом (ну или какое у него там обустройство). Её не мешал, ни лёгкий морозец, ни пронизывающий ветер, который легонько «покусывал» лицо.
Она не заметила, как дошла до нужного дома. У подъезда, пришлось притормозить. Входная дверь была закрыта (что было даже не удивительно). Примерно посчитав, какие номера квартир могут быть на четвёртом этаже, она стала нажимать кнопки на домофоне. При очередном нажатии, ей ответил незнакомый мужской голос, сказав, что недавно купили квартиру с номером 8. И вот, она жмёт кнопку с цифрой 8, остервенело так жмёт, и слышит голос, разозлившего её человека. Без всяких приветствий, забыв об элементарной вежливости, она бросает фразу:
- Надо поговорить. – дверь открылась, и игнорируя лифт, Саша взлетела на четвёртый этаж, отчего ей стало жарко, и она расстегнула свой пуховик. Она не вошла, а просто вломилась в квартиру, слегка оттолкнув Германа. Саша даже пропустила мимо ушей его приветствие, не соизволив ответить.
Сказать, что он был удивлён – это не сказать ничего. У него был настолько растерянный вид, что можно было посмеяться. Но Александре было не до смеха. Не подбирая слов, и вообще забыв о любых правилах приличия, она набросилась с обвинениями:
- Что, хорошо посмеялись надо мною вчера? Облагодетельствовали, накормили бедненькую, несчастненькую деревенскую дурочку? Ну да, Вы же специально выбрали такой ресторан, чтоб поразить великолепной обстановкой, чтоб усыпить бдительность. Чего Вы этим добивались, мы ещё узнаем! Не надо меня тут считать неспособной оплатить ужин. Я Вам – не попрошайка, не содержанка, не голодающая голодранка. И я не собираюсь быть Вам должна! Вот Вам ваши деньги! – и она стала ему совать купюры. Так, как он стоял и многое не понимал, не успел он осознать и её появление в его квартире, и её гневную речь, часть которой – он вообще пропустил, любуясь этой фурией, (он только понял, что всё дело во вчерашнем ужине). Деньги от неё он брать не собирался, так она стала запихивать купюры, за ворот его футболки. В какой-то момент, ему это надоело, и он прижал её к стене и впился в губы. Это был не совсем поцелуй, это скорее был укус. Спустя какое-то время, он её отпустил и спросил:
- Ну что, успокоилась, прошёл приступ бешенства? Или как этот концерт называется? – перешёл с ней на «ты», Герман.
- Вы, Вы, Вы – животное, наглое и беспринципное! Да как Вы смеете? – Саша, на какие-то секунды, даже забыла, по какому поводу она к нему пришла. Когда смогла отдышаться, и нормально соображать, то её захлестнула волна разочарования. Она почему-то думала, что он должен начать извиняться, за неудачную шутку с ценами в меню. А он, как похотливое животное, накинулся на неё с грубым поцелуем.