- А теперь, вдохни, выдохни, давай пройдём в комнату или на кухню, и ты мне всё спокойно объяснишь. – он вытаскивал купюры, которые она ему засунула, при этом приподняв майку, почти до груди, обнажая плоский живот, и попытался положить деньги ей в сумочку. Но она спрятала сумку за спину.
- Если хочешь, то и я могу их тебе под блузку засунуть. – уже, более мягким тоном, произнёс он. Она, как могла одной рукой (вторая была с сумочкой, за спиной), запахнула пуховик.
- Будьте добры, возьмите эти деньги, это оплата за вчерашний ужин. Я Вам не побирашка, какая-нибудь! Не надо из меня дуру делать. – в комнату или на кухню, она идти отказалась.
- Я уже просил, прежде чем делать свои выводы, спросить у меня, что и как. И я говорил, что всегда и всё объясню. Но ты, опять себе что-то там навыдумывала, спелась со своими тараканами в голове, и меня в чём-то обвиняешь. Просто успокойся и давай нормально поговорим. – он слегка повысил голос, чтоб достучаться до её здравого смысла. При этом, засунул деньги ей в карман. Она пыталась сопротивляться этому, но он пригрозил, что в лифчик или в трусики ей их засунет. Видно, что такая перспектива её напугала, и ей пришлось временно сдаться, в этом вопросе. Но от этого, её острый язычок, не стал бездействовать.
- Я не тупая овца, которая не способна сделать выводы. Факт остаётся фактом – вы обманули меня, подсунув фальшивое меню. – выпалила Саша. Она перешла, почти на визг, чего не помнила за собой очень давно. Она вдруг осознала, что не так она планировала эту беседу, и не то она говорит. И вообще, она не понимала, почему её так колбасит, где её выдержка, самообладание, и почему в его присутствии, у неё всё становится с ног на голову.
- Это не я сказал, а ты! Вот сейчас, именно эту овцу, ты и напоминаешь. Я даже удивляюсь, как тебе удаётся управлять кафе? Надо, хоть немножечко, следить за своим поведением, а ещё - за тенденциями, что происходит за стенами вашего кафетерия. А с твоими скоропалительными выводами, тебя надо держать на расстоянии, и от деловых людей, и от клиентов, и уж особенно – от детей! Истеричка! – Герману передалось её раздражение, и он уже не стеснялся в выражениях.
- Вы только и умеете, что оскорблять. Хам! – сказала Саша и осеклась. Перед глазами всплыла картинка, как она кидала в лицо Конраду, очень похожие слова. Всплывали, всё новые и новые воспоминания, её пребывания в замке Розенов. В очередной раз, её резанула схожесть - Розен и Розанов. И усиливалось внутреннее ощущение, что она не права, и её гнев – безосновательный. Выходит, что она не усвоила тот урок, и сейчас наступает, на те же грабли? Как о многом ей надо поразмыслить… Надо было быть терпеливее, и нормально всё выяснить, а не устраивать такой безобразный скандал… Ведь там, с Конрадом, она осознала многие свои ошибки. «Конрад – как же мне тебя не хватает!»
Видя, что у Александры изменился взгляд, задрожали губы, а сумочка – вообще выпала из рук (чего она даже не заметила), он очень пожалел о брошенных злых словах. Вот уже, её глаза, которые ещё несколько минут назад, полыхали гневным огнём, сейчас наполнились слезами. Зачем он её обидел? Да, она его разозлила, но ведь можно было как-то по-другому с ней разговаривать, более мягко. Ведь он старше её, на 9 лет, у него больше жизненного опыта, да и знает он лучше, как сглаживать острые углы. Да и она же – девушка, а значит ей многое можно простить, в пределах разумного, конечно. Мужчина нежно её обнял, и стал гладить по волосам, при этом прося прощение. Он не смог бы точно сказать, за что же именно он извиняется, но был уверен, что поступает правильно. Он ей шептал, какая она удивительная, необыкновенная, целеустремлённая, и он сожалеет, что наговорил ей гадостей…
Саша прижалась к нему, всем телом, обняла его за шею, и своими пальчиками нащупав цепочку, которая скрывалась под майкой, стала теребить её. Эти движения были неосознанными, она как бы успокаивала себя этим. Герман приник к её губам, но теперь уже, не кусачим, а нежным поцелуем. В этом поцелуе, была не столько страсть, сколько желание попросить прощение и утешить её. Но не смотря на эти лёгкие прикосновения губ, Саша со страстью ответила на его поцелуй. Чувствуя её, следуя за ней, он смелее набросился на эти нежные, и такие желанные губы. И вот уже, его язык, во всю хозяйничает у неё во рту. У Саши вырывается, такой тихий и протяжный стон, от которого Герман, боится, что потеряет голову и всю сдержанность. Он перемещается на её шею, прокладывая по ней - дорожку из поцелуев.