Он сказал, что сотрет ей память? Не показалось? Она ведь так надеялась, что этого не потребуется. Но сейчас Уишбоун не могла ни о чем думать, кроме как о детях. Можно было бы, конечно, сделать всё по-вампирски тихо и быстро, но Эмма не рискнула вечером светиться перед жителями городка, где прошла вся её молодость, летать. И хоть зимние сумерки темные и тяжелые — любопытных немало. Дракула и так вызвал много вопросов от соседей. Которые, к её страху, тоже утверждали, что весьма давно не видели Фрэнка. И детей.
— Может, попросить кого-нибудь, чтоб предупредили Макса и Фей? — Эмма потянула Графа на себя, когда тот решительным шагом направился к дверям. Одноэтажный домик без забора и вообще каких-либо опознавательных знаков по типу «жилой-заброшенный», выглядел устрашающе, если не сказать больше. И хоть Эмме уже нечего было бояться, кроме, может, осинового кола, загнанного в сердце, она всё равно не рискнула бы соваться туда одна. — Слышишь?
— Ну, как скажешь — вон мужик идет…
Эмма решительно выпрямилась и сделала шаг из-за гаража, что скрывал их фигуры от света единственного фонаря, смотрящего вдаль. Мужчина, — не успела она ему и слова сказать, — шарахнулся и с криком свалил. Уишбоун оглянулась, разводя руками — мол, чего это он?
— Ты не отбрасываешь тени, — сказал Дракула, тоже выходя на дорогу.
— Что, на самом деле? — Эмма, будто впервые узнала об этом, сразу посмотрела на снег. — И он это разглядел с попойки?
— Ты учуяла его перегар? — хохотнул Дракула. — Да уж — ему явно не появляться дома пока не протрезвеет.
— Что делать?
— Можно просто войти. Забрать детей и, никому ничего не объясняя, улететь, ко мне домой, — предложил Дракула. — То есть — к нам. Как тебе?
— Нет! Улететь! Спятил?! — вскрикнула Эмма, оглядываясь. — Это привлечет внимание. А ты и так сказал, что я могу… навредить твоей репутации.
— Э-э-э, секунду… я надеюсь, что ты не станешь устраивать засаду на своих же родственничков?
— Почем тебе знать? — Эмма хищно прищурилась. — Может, я теперь только об этом и мечтаю…
— Очень смешно, — скривился Дракула.
— А если серьезно, то…
Эмма не нашлась, что ответить — она была в растерянности.
Света в окнах не было.
Не подозрительно ли?
Да нет — пустяки.
Мало ли — с работы не пришли.
А дети?!
А дети… вполне могут быть где-нибудь ещё.
Вот если бы она могла их чувствовать, так как Дракула.
Но как раз видит их здесь.
И снова — быстрый взгляд на окна.
Эмма, чтобы успокоиться, даже подумала, что никого нет дома. Да уж. Горькая ирония. Нет дома — а звонил кто? Бред. Или они просто не платят за электричество. Но как, черт побери, тогда они звонили?! Мобильные для них — непозволительная роскошь.
Эмму всё передернуло. Однажды она всё же побывала в этой халупе. И была в откровенном шоке — антисанитария жуткая. Грызуны и насекомые повсюду. Нет элементарных бытовых вещей. Нет, бывает трудное материальное положение. Бывает. Но можно жить по небольшим средствам и не запускать так дом. Можно. Ещё как. Они же как-то жили.
— Если серьёзно, то я не понимаю, почему ты боишься показать им на глаза? Они испугаются куда больше, поверь.
— Убедил — пойдем. — Эмма вдохнула полной грудью. — Что?
— Знаешь, такой ты мне нравишься…
Уишбоун замерла, чуть поворачивая голову. Дракула смотрел на неё с неподдельным восхищением. Прожигая как луч солнца тонкую папирусную бумагу. И когда вообще на неё так смотрели? Да никогда с момента выпускного бала. А там это было лишь потому, что она заплатила за то, чтобы один из первых красавчиков класса пригласил её на бал. Как глупо — Эмма никогда не считала себя привлекательной, но теперь…
— Прекрати — ты меня смущаешь, — она отвела глаза.
— Будь мы сейчас в более уединенном месте, я бы не только смутил тебя, но и сделал кое-что другое. — Дракула прикрыл глаза и сглотнул. — Ладно — дело вперед. Только после — ты дашь мне сделать то, что я как раз собирался в первую нашу встречу.
— Укусить меня хочешь?
— «Искусать» в порыве страсти и «укусить» ради утоления голода — чуть разные вещи, дорогая моя. — Дракула обогнал её и громко постучал в двери.
Эмма едва успела переваривать его слова, вспыхнуть от них как спичка и тут же погаснуть, укорив себя за столь откровенные разговоры, как послышался отборный трёхэтажный мат по ту сторону деревяшки с драпированной поверхностью, поеденной жуками или кем ещё.
— Вы ещё кто такие, чучела ряженные?! — Уишбоун не узнала бы этого человека. Перед ней стоял некогда вполне себе нормальный человек, только имеющий дурную привычку выпивать больше положенного на застольях. Сейчас это был волосатый, сальный заплывший пивным жиром мужик, пахнущий так же отвратительно, как и двухнедельные носки, пролежавшие в сырости. — Чё надо, бля?!