В полубессознательном состоянии Эрин мерила шагами комнату ожидания в приемном отделении «Скорой помощи» больницы «Баррет мемориал». Не находя себе места, каждые несколько секунд она бросала взгляд на закрытую дверь.
Эрин пыталась связаться с Кеном, братом Денни, в его строительной конторе в Диллоне, но телефон не отвечал. К этому времени он, несомненно, уже дома, так как линия была занята – вероятно, деловой разговор. Кен, наверное, не мог понять, куда все подевались, и беспокоился о Тимми.
Через несколько минут она снова попыталась дозвониться.
– Сядь, Эрин, – обратилась к ней Мег. – Наблюдая за тобой, я седею. – Она сжала руки. – В подобные минуты я чувствую себя дряхлой и… беспомощной.
Остановившись, Эрин пристально посмотрела на свекровь. В мягких светло-каштановых волосах Мег была лишь легкая седина, а глаза обычно излучали тепло; ее стройная, изящная фигура, в которой все было на своих местах, шелковая блузка и модные джинсы еще притягивали на улице взгляды. Она совсем не соответствует образу бабушки, подумала Эрин.
– Я тоже чувствую беспомощность, а ты, Мег, совсем не старая.
Ее свекровь вышла замуж рано, в шестнадцать лет, и, возможно, рано повзрослев, женщина преждевременно почувствовала себя старой. На самом деле ей пришлось много выстрадать, она потеряла одного из сыновей, а два года назад, в пятьдесят четыре, пережила смерть мужа. Эрин не настаивала, чтобы Мег сегодня сопровождала их, сломанная рука не может представлять угрозу для жизни. Или может?
Эрин присела на расшатанный стул, но тут же вскочила.
– Я этого не вынесу. Почему так долго? Попробую позвонить Кену еще раз, я знаю, что он дома.
– Эрин, по-моему, ты должна позвонить…
– Нет. – Она покрутила свое обручальное кольцо. – Ему я не стану звонить.
– Но Ден…
– Сейчас я не хочу слышать даже имени этого человека.
У Мег опустились уголки губ. Денни, видимо, был единственной темой, где они не могли прийти к согласию. Эрин понимала, что Мег хотелось, чтобы сын вернулся домой.
– Прости. – Эрин снова села и, склонившись, накрыла руку Мег своей ладонью. – Я не хотела грубить. Если бы Тимми уехал на родео, как это сделал Денни, если бы его не было здесь, если бы он ушел от меня навсегда… Я понимаю, что ты должна чувствовать…
– Так ли, Эрин? – грустно улыбнулась Мег. – Дэниел неплохой человек.
– Я знаю. – Один раз заглянув в его светло-карие глаза, можно было забыть обо всем. Но жить с ним и спокойно смотреть, как каждый уик-энд он рискует собой, объезжая какого-нибудь дикого быка, Эрин не могла. В последний раз, когда она видела, как он полетел и шлепнулся в пыль, точно так же, как сегодня Тимми, Эрин поклялась, что это будет самый последний раз. Ей следовало давно развестись с ним, хотя она знала, что Мег упрекнет ее за это. – Нет, я этого не выдержу, – повторила она.
– Миссис Синклер?
При звуке голоса, раздавшегося с порога, Эрин вскочила на ноги.
– Как он, доктор?
– Все прошло отлично, – успокоил ее врач. – Маленький храбрый солдат.
– Ковбой, – поправила его Мег, подходя к ним.
– Несмотря на боль, он сказал мне, что он первоклассный объездчик быков или, во всяком случае, станет таким. – Он приподнял бровь и чуть усмехнулся. – Полагаю, сегодня утром просто что-то не заладилось.
– Насколько серьезен перелом? – Эрин покусывала нижнюю губу.
– Рентген показал прямое расхождение, но могло быть гораздо хуже. На ночь я наложил ему шину, а завтра вы отвезете его к вашему постоянному врачу – я говорил с ним, – и ему наложат гипс. – Пристроившись на краешке стула, врач быстро что-то написал на небольшом листочке. – Это лекарство должно снять боль, но я не обещаю спокойной ночи.
– Он будет рад оказаться в своей кровати.
Стиснув рецепт, Эрин прошла за врачом и Мег по коридору в кабинет, где Тимми лежал на медицинском столе, прижимая к грязной рубашке своего любимого мягкого зверька, которого ему когда-то купила Мег.
– Отдыхай, ковбой, – врач сжал худенькие плечики Тимми, – и скажи своей маме и бабушке, чтобы они дали тебе побольше НЛЗ.
Тимми подождал, чтобы закрылась дверь и они остались одни.
– Что такое НЛЗ?
– Нежность, любовь, забота.
– Вроде объятий?
– И поцелуев, – Эрин поправила его непослушные волосы, – и, как только приедем домой, ранний сон с чудесной сказкой.
Тимми огляделся вокруг, как будто что-то потерял.
– Я думал, к этому времени папочка уже будет здесь.
– О, дорогой, – у Эрин сжалось сердце, – он далеко.
– В Юте?
– Не знаю. Возможно.
– Он должен быть в Юте, если сегодня суббота.
– Тогда он, несомненно, именно там, – заверила она, помогая сыну слезть со стола.
Если и было что-то, за чем она следила, так это на каком следующем родео выступает Денни. Но откуда Тимми знал, где это будет?
К тому времени как они добрались домой, Тим вы-глядел измученным и стал капризничать. Местная анестезия кончилась, и когда Эрин отвела его в постель, он пожаловался, что у него болит рука.
– Таблетка скоро подействует, – сказала она, присаживаясь к нему на кровать и открывая одну из его любимых книжек. – Положи головку мне на плечо, и я немного почитаю тебе.
Тимми сжал здоровой рукой свою мягкую обезьянку и нахмурился.
– А где бабушка?
– Она прибирает кухню.
Желающих подкрепиться подгоревшим обедом не оказалось. Кен, погладив Тимми по головке, ушел наверх посмотреть телевизор и почитать газету или сделать вид, что займется этим. Эрин знала, что он переживает за Тимми, потому что ненавидел всякого рода болезни. Вернее, несчастные случаи, уточнила она.
– Хочу бабушку, – хныкал Тимми.
– Она придет сказать тебе «спокойной ночи», – постаралась успокоить его Эрин, глядя в книгу, но он отвернулся от матери, как будто она была виновата в том, что ему больно.
– Хочу моего папочку!
– Успокойся, иди ко мне.
Но когда она попыталась привлечь его к себе, он оттолкнул ее:
– Ты мне не нужна! Я хочу папочку!
Эрин вскочила с кровати и выбежала в коридор с полными слез глазами. В конце концов после долгого чтения Тимми успокоился и заснул на руках у бабушки.
Только когда Мег ушла спать, Эрин вернулась в спальню и, как обычно по вечерам, в полутьме постояла над Тимми. Затем она убрала ему со лба волосы, наклонилась и поцеловала. Потом села в кресло у кровати и стала смотреть, как он спит.
В ней никогда не воспитывали самостоятельность, но она сама создала здесь дом для своего сына, для них обоих, пустила глубокие корни в эту землю, которую любила и где собиралась остаться навсегда, а он даже во сне крепко прижимал к себе черную мягкую обезьянку со смешной мордочкой и красными эластичными подтяжками, которую Денни прислал ему вскоре после рождения.
Прежде Тимми никогда не звонил отцу, ни разу за все свои болезни ангиной и ветрянкой, ни разу за семь дней рождения и семь рождественских праздников – вообще ни разу. Ей не следовало отпускать его на это лето.
Эрин сложила руки на спинке кровати Тимми и положила на них голову. Поворачиваясь во сне, Тимми коснулся больной рукой простыни и вскрикнул.
– Все хорошо, сынок.
Эрин хотелось бы верить в это. Сын – это все, что у нее сейчас есть, и она не хочет его потерять. Сидя в полутьме, она подняла голову и затуманенными от слез глазами взглянула на противоположную стену, где темные фигурки ковбоев скакали по обоям. Там была видна приоткрытая дверца стенного шкафа и криво прикрепленная к ее внутренней стороне афиша Ассоциации ковбоев-профессионалов – расписание родео нынешнего сезона. Так вот откуда Тимми знал, где сегодня вечером должен был быть его отец. Таким же образом и Эрин узнавала о его местонахождении все те годы, когда она тоже ждала его. И неожиданно ей захотелось, чтобы Юта была как можно дальше от их дома.