«Жалко ее, дуру. Не чужая же…».
Нагрел чаю. Сел в кресло.
Раскрыл на закладке «Град обреченных» Стругацких, который взялся перечитать в связи с событиями последних месяцев.
Медитируя над строчками, поражался необыкновенной схожести, с которой описывалось наше светлое настоящее, и не менее светлое будущее.
«Киев превратился в этот самый Град, населенный пациентами Фрейда и Франкенштейна.
Теперь эти милые НЕ-ЛЮДИ с маниакальным упорством, реализуют чудовищный эксперимент. И сам я – часть эксперимента…».
***
Затарахтел дверной звонок.
Глянул на часы: половина второго ночи.
Отомкнул двери. На пороге стояла Ирка: бледная, несчастная.
– Что случилось?
– Можно к тебе?
– Я же говорил, что можно, – хмуро процедил я. Горло сдавила недавняя обида и злость.
Ирка переступила порог, захлопнула дверь.
Прислонилась спиной к дверному косяку.
– Что случилось?
– Я убила человека…
***
– Ну, ты! Еб… Когда и где?
– Два часа назад. В своей квартире.
– Кого?
– Мужика, – выдохнула Ирка.
Она безвольно села на пол и заплакала, растирая слезы по несчастному лицу.
– Кого конкретно? – спросил я. Голос дрожал. До меня стало доходить: ЧТО ОНА СДЕЛАЛА!
– Активиста из майдановских.
– О, черт! Как он к тебе попал? В квартиру. Да еще мужик! Ты, вроде…
– Я сама пригласила, – плакала Ирка. – Жалко стало. Они за Европу, а мне так хочется в Европу… Я узнала, что можно пригласить их переночевать, обогреться. Холодно в палатках. Морозы…
– Откуда?
– Что?
– Откуда узнала?
– По телевизору.
– А ты больше телевизор смотри – своих мозгов совсем не останется. На то и рассчитано. Ну и… ты, значит, сочувствуешь?
– Да…
– И что дальше?
– Не могу здесь жить!
– Я не о том. Что с мужиком?
– Убила.
– А если подробнее.
– Пошла сегодня, то есть – уже вчера, на Майдан, занесла продукты, побродила меж палатками. Послушала, о чем говорят – верно говорят: если сбросим российское ярмо, то нас примут в Евросоюз. Понимаешь? Свобода, зарплаты в евро, дороги без колдобин, однополые браки… Один меня упрашивал остаться с ним. Я, конечно, отказалась – не такая уж сознательная, чтобы с рогулями в палатку… Но мужика того жалко стало – какой-то он был замученный, щека обожжена. Но глаза умные. И говорил так, по образованному, на «вы» меня называл. Ну, пригласила его к себе на ночь: помыться, обогреться… Он хотел и побратимов взять, но я отказала – не готова у себя в квартире гостиницу устраивать. Там большинство из них – бомжи вонючие. А он не очень вонял.
– Он подумал…
– Ничего он не подумал! Я сразу предупредила, что лесби, и с мужиками не того… Чтобы не рассчитывал. Он смутился, но молчал. Приехали ко мне. Первым делом его в ванную отправила. Тем временем ужин приготовила, ноль-семь водки на стол… У тебя можно курить?
– Можно. Только на кухне.
Я подал Ирке руку, поднял на ноги. Мы пошли на кухню.
Она закурила, а я присел в сторонке, чтобы не вдыхать дым и не искушаться. Курить хотелось страшно!
– Только по-быстрому кури, и поехали к тебе. Нужно что-то делать.
Ирка вздрогнула:
– Я не поеду… – шмыгнула носом, утерлась тыльной стороной ладони. – Боюсь!
– Поедешь. Я сам не найду твою квартиру. Тем более – ночью. Ты хоть двери заперла?
– Да.
– Хорошо. Успокойся. Что-нибудь придумаем. К тебе далеко?
– На Троещину.
– Ого! – Глянул на часы: почти два ночи. – Подожди, такси вызову. Вместе поедем.
***
Пока искал визитку такси на холодильнике, набирал номер, заказывал машину, Ирка высморкалась, закурила от своего бычка вторую сигарету.
– Через пятнадцать минут обещали, – сказал я, пытаясь осознать Иркину новость.
У меня многое в жизни было, но такое…
«Тем более, я боюсь трупов… Вернее – мне жутко находиться в их обществе.
А теперь придется не только находиться, но и что-то делать».
Глава девятая
Ночь с 9 на 10 января 2014 года
(продолжение)
***
Мы ждали такси. Ирка закурила третью сигарету.
– Ты зачем его убила?
– Сам виноват, – ответила Ирка. – Я не сразу его убила.
– Ты растягивала удовольствие?
– Да нет же! Я убила после ужина. Сначала все шло нормально: он рассказывал о себе, о Львове, из которого приехал, о революции, о убийцах-мусорах на службе у «рыгов», о перспективах евроинтеграции, о национальной идее. Короче, о всякой херне!