Сейчас Эри пробиралась по дороге, по щиколотку утопая в снегу и гадая, как далеко сумеет уйти прежде чем замерзнет насмерть. Снег уже не казался ни красивым, ни пушистым. Единственным ориентиром служил санный след, проторенный три ночи назад адаптской повозкой — с тех пор его изрядно засыпало, едва различим в темноте. Фонарик Эри решила пока не включать, экономила заряд.
***
Три ночи назад адапты пришли в Бункер в последний раз.
— Мы вынуждены экономить ресурсы, — сказал Вадим Александрович тому, кто пришел.
Эри подслушивала, затаившись в соседней лаборатории. Наблюдательную позицию заняла заранее — знала, что Вадим Александрович приведет адапта сюда.
Мужчина хмуро кивнул. Он вообще оказался немногословным — высокий, широкоплечий, по-адаптски темнокожий, со светлыми глазами и горбатым носом. Прежде Эри никогда его не видела, но догадалась — это самый главный адапт. Тот, кого взрослые называли Рэдом. Упоминали они еще Германа и Кирилла. Но, насколько поняла Эри — а к разговорам взрослых о том, что творится наверху, в адаптском мире, стала прислушиваться не так давно — Герман обитал далеко от Бункера, во Владимире. А Кирилл пропал без вести около полугода назад.
Адапт молчал — но не для Эри. Для нее люди вообще не молчали. Они звучали, так Эри еще в раннем детстве придумала называть то, что слышала только она.
Люди звучали радостью, негодованием, страхом, сомнениями — каждый звук был непохож на другой, Эри различала все. В раннем детстве и не догадывалась, что никто, кроме нее, этих звуков не слышит, даже Елена Викторовна и Григорий Алексеевич.
Эри было лет пять, когда они вдвоем вытащили ее из мастерской, где занималась любимым делом — мешалась под ногами у Тимофея — и сказали, что с ней надо серьезно поговорить. Эри надулась от важности, пообещала Тимофею, что скоро вернется — с удивлением расслышав, что старый мастер не на шутку встревожен — и пошла вслед за ними. Подумав мимоходом, что Елена Викторовна и Григорий Алексеевич какие-то они странные, и ей это не нравится.
Эри на всякий случай зазвенела изо всех сил, внушая воспитателям, что она хорошая и ругаться на нее не надо. За что именно ее могли отругать, Эри не знала, но в глубине души догадывалась, что поводов достаточно.
Эри умела делать так, чтобы люди слышали, какая она чудесная девочка — ну разве можно такую ругать?.. Или как ей скучно и грустно — надо взять на ручки и пожалеть!.. И какая, вообще, ерунда — утащенные из столовой леденцы или спрятанные в спальне тапочки — Любовь Леонидовна их так забавно искала...
«Я хорошая! Я очень-очень хорошая! Меня не надо ругать!»
Сработало: Елена Викторовна тепло улыбнулась и на ходу потрепала Эри по волосам. А потом вдруг, словно одернув себя, резко выпрямилась и спрятала руку за спину.
— Вот! — словно обвинение, бросила она Григорию Алексеевичу — тот вовсю улыбался Эри. — Это именно то, о чем я говорю! Ты ведь тоже сейчас почувствовал необъяснимую симпатию?
Врач перестал улыбаться. Нахмурился. Вместо доброты, как и Елена, зазвенел напряжением.
— Хочешь сказать, что Эри это делает сознательно?
— До недавнего времени полагала, что она слишком наивна для этого. Но чем дальше, тем все более убеждаюсь: да. Совершенно сознательно.
Взрослые остановились и смотрели на Эри. Она тоже остановилась, растерянная — прием, до сих пор не дававший сбоев, вдруг перестал работать. От неожиданности Эри даже звенеть перестала.
— Надеюсь, ты понимаешь, что девочка ни в чем не виновата? — Григорий Алексеевич привлек Эри к себе, она с готовностью прижалась щекой к белому халату.
— Разумеется, — процедила Елена. — Чьим генам она обязана этой способностью, можешь не напоминать.
Григорий Алексеевич вздохнул.
— Эри, пойдешь на ручки?
Девочка с готовностью закивала, врач поднял ее и усадил к себе на шею.
— Прекрати баловать! — рассердилась Елена.
— Это не баловство. Эри напугана, не меньше, чем мы с тобой. Для того чтобы это понять, не нужно быть эмпатом... А что касается ее способностей — тот парень так не умел. Чужие эмоции он слышал — у нас было время убедиться, что Эри тоже их слышит. Но передавать свои...
— Кирилла он, тем не менее, спас, — недовольно возразила Елена. — Именно посредством передачи эмоций, если верить твоим словам.