«Внимание! Немедленно пригласить реставратора».
Но прошла неделя, а реставратор так и не появился на фельдмаршальской вилле. Внимание Браухича приковали к себе события на Восточном фронте.
На главных направлениях Бок нанес мощные удары по войскам Западного и Резервного фронтов. Из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля танковые колонны начали марш на Москву. Захватывались крупные русские города. Каждую ночь Браухич, по меткому замечанию доктора Геббельса, приносил в имперскую канцелярию пальмовую ветвь победы.
Доклады командующего сухопутными войсками вызывали у Гитлера восторг. Скрестив на груди руки, он восклицал:
— Господа, кто атакует, тот выигрывает!
Атакующие войска всеми силами стремились развить успех. Приверженец риска, энергичный Бок рвался к Москве. На всех направлениях он играл с русскими ва-банк. Браухич понимал его стремление. Слишком велико было желание захватить прославленный город и увенчать себя лавровым венком победителя.
После очередных телефонных переговоров с командующими армиями верный помощник Браухича Гальдер возвестил:
— Операция «Тайфун» развивается почти классически.
Помогая Гальдеру переставлять на оперативной карте флажки, Хойзингер произнес:
— На мой взгляд, сражение, развернувшееся на фронте группы армий «Центр», уже приняло самую настоящую классическую форму. Захвачен Брянск, взят Орел, мы угрожаем оружейной Туле. А сегодня танковая группа Гепнера соединилась с танковой группой Гота. В районе Вязьмы окружены четыре русские армии. Это блеск оперативного искусства. — От радости он выкрикнул: — Девятнадцатая, Двадцатая, Двадцать четвертая и Тридцать вторая армии Западного и Резервного фронтов в котле!
— Пожалуй, вы правы, — согласился Гальдер. — Брянский фронт рассечен на три части, две его армии спасаются в дремучих лесах. Возможно, они выскользнут из мешка тайными тропами, но потеряют в дебрях все тяжелое вооружение. Можно поставить нашей стратегии еще один плюс: три армии правого крыла Западного фронта оттеснены на рубеж Осташков — Сычевка. И там вот-вот возникнет кризисная для красных обстановка.
— Господа, как по-вашему, сколько еще дней протянут красные в мешке под Вязьмой? — спросил Браухич.
— Все зависит от стойкости окруженных войск и распорядительности их командиров. Но в кольце действуют и другие факторы: наличие боеприпасов и продовольствия. Русская артиллерия ведет слабый огонь. Я глубоко убежден: пройдет два-три дня, и красные сложат оружие.
Через неделю немецкие войска ворвались в Калинин. «Тайфун» распростер свои огненные крылья на огромном пространстве. Он ревел танковыми моторами, выл бомбами, в зареве пожарищ громыхал залпами артиллерийских дивизионов на полях Московской, Смоленской, Тульской, Калининской, Калужской, Великолукской областей.
«Двести пятьдесят километров прошли наши войска в своем беспримерном наступательном порыве», — шагая по оперативной карте циркулем, торжествовал Браухич.
Берлинское радио уже трижды передавало согласованное с генеральным штабом экстренное сообщение:
— Германское командование будет рассматривать Москву как свою главную цель даже в том случае, если Сталин попытается перенести центр тяжести военных операций в другое место. Германские круги заявляют, что наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже в скором времени можно будет рассматривать внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль.
— Мы готовимся в бинокль рассматривать Москву, а вот окруженные под Вязьмой русские стоят. Они ведут ожесточенную борьбу и даже не думают сдаваться в плен. Ваш прогноз, Хойзингер, не оправдался, — просматривая донесения, впервые за все дни операции «Тайфун» нахмурил тонкие бровки Браухич.
— Это какое-то библейское чудо, господин фельдмаршал. — Хойзингер снял телефонную трубку. — Гот на проводе. Интересно, что он скажет?
В трубке потрескивало. Словно из могилы, звучал глухой, искаженный далеким расстоянием голос Гота:
— В полночь поднялась метель… Земля засыпана снегом… Разведанные объезды превратились в трясину… Танки берут на буксир колесные машины. Мы движемся буквально на последних каплях бензина, а сопротивление русских усиливается.
Телефонная связь с Готом неожиданно прервалась. Выругав связистов, Хойзингер опустился в кресло: