Рисовал он все: от пейзажей, животных, абстракции до портретов людей. Некоторых он видел лишь краем глаза, а потом додумывал образы, некоторых рисовал, будто они стоят спиной, чтобы не парится с выражением лица. Но абсолютное большинство людей были целиком и полностью плодом его воображения. Таких людей не существовало на самом деле, их Нат «лепил» в своей голове.
Сначала это был маленький, никому не нужный проект. Кому нужны портреты выдуманных людей? Все бы хотели видеть на стенах изображения себя, любимых. Но в один прекрасный день его работы заинтересовали какую-то особенно богатую шишку, которая предпочла остаться в тени, но скупила практически всю коллекцию, а также регулярно приобретала за кругленькую сумму новые картины.
Натаниэлю это было только в радость. Кто ещё мог похвастаться таким хорошим заработком в свои 17 лет?
И вот совсем недавно, этот человек вдруг заинтересовался картиной, на который был изображён реальный человек. А именно, Маринетт, с которой Нату посчастливилось познакомиться поближе. Она не знает про свой портрет, а Нат все никак не решится сказать ей о нем.
Покупатель оказался очень щедр и предложил очень большую сумму, даже больше, чем обычно. И Нат призадумался: с одной стороны, ему бы не помешали лишние деньги, но с другой... мог ли он это сделать без ведома Маринетт? Да, эта картину не будет вывешена на всеобщее обозрение, не будет представлена в выставках, а лишь предоставит какому-то чертовски богатому человеку возможность наслаждаться ею дома. И Натаниэль разрывался: пойти на поводу у жажды наживы, либо прислушаться к зову совести.
Не в силах решить, что ему делать, художник провалялся неделю с температурой. Даже в своей комнате, Нат не мог скрыться от внимательного взгляда аквамариновых глаз, которые получилось изобразить у него настолько живо, настолько ярко, что не составляло труда представить, будто Маринетт наблюдает за ним с неподдельным любопытством, ожидая его дальнейших действий.
- Спасибо тебе за то, что ты у меня есть, - сказала она ему после его возвращения в школу, хотя он совсем ничего для неё не сделал, хотя прекрасно знал, что в жизни Дюпэн-Чен происходит что-то странное.
И Нату стало ужасно стыдно за то, что он мог даже просто допустить мысль о том, чтобы нажиться на этой чертовой картине.
- Прошу прощения, я не могу продать вам тот портрет, - вместо приветствия выпалил Натаниэль, как только на том конце подняли трубку.
- Вы... уверены? Если хотите, я могу поднять цену, это не проблема.
- Картина не продаётся, простите, - скрепя сердце, настаивал на своём художник. - Это окончательный ответ. Возможно, вас заинтересует что-то...
Его не дослушали, отключившись.
Вслушиваясь в размеренные гудки, отдающие барабанным боем в ушах, Натаниэль почувствовал дикое облегчение.
Когда снова раздался рингтон, Натаниэль подумал, что это снова звонит покупатель, но на экране смартфона значилось „Sleeping Beast", и он расслабился, невольно улыбнувшись.
- Я надеюсь, ты звонишь пожелать мне спокойной ночи, - вальяжно растягивая слова, привычно подкалывает он героиню своего лучшего портрета.
Из динамика раздаётся звук улицы, тихие ругательстве и шум ливня. Маринетт что-то неразборчиво кричит своим, по-видимому, спутникам.
- Нат! - восклицает она, обрадовавшись. Даже через телефон чувствуется, что она взволнована, поэтому голос у неё звонкий, немного истеричный. - Как хорошо, что ты взял трубку!
- Ты где сейчас? - он хмурит брови, так как прекрасно помнит, что Маринетт сейчас нельзя разгуливать поздними вечерами, учитывая недавние события.
- Я... ну, на улице, - сконфузилась девушка, которая была совершенно не готова к тому, что ее будут отчитывать. - Не переводи тему! Я звоню, чтобы...
Тут связь начинает барахлить, и вместо голоса девушки раздаются помехи.
- Где ты?
Она кричит в трубку неразборчиво, словно находится под землей, и Нат чувствует, как внутри разжигается огонёк тревоги.
- Прости, я в метро! - перекрикивает шум от поезда девушка, прилагая к этому немало усилий. Но почему тогда такое чувство, будто бы у вагона метро напрочь отсутствует крыша? - В общем, не переживай, но меня завтра не бу...
- Что?!
- Не будет меня завтра в школе, черт подери! Как же бесит, - она жалобно скулит, и Нат смеётся. Что ж, раз у неё есть силы возмущаться, значит, не случилось ничего страшного. По крайней мере, пока.