Он забросил рюкзак на спину, крякнув под его тяжестью. Он смертельно устал, но все равно чувствовал бешеное возбуждение. Сочетание, от которого у него тряслись все внутренности.
А может, это чувство в желудке возникало от непрекращающегося, вечного шепота самого примитивного страха? В основном, конечно, страха за Шеннон.
Гарольд посмотрел на него с выражением, очень похожим на восхищение, а Стэннер подумал: Это потому, что я так хорошо умею скрывать собственный страх; оно и лучше, что они не знают.
Он взял дробовик, отдал Берту пистолет и еще раз огляделся. Вроде бы никого. И Стэннер полез через изгородь.
– Мы тоже пойдем, – проговорил Берт и облизал губы. Стэннер понимал: Берту нелегко дались эти слова, и Стэннер восхищался тем, что он сумел их произнести.
– Нет, Берт, – негромко, только чтобы услышали, ответил он, обернувшись через плечо. – Чем меньше народу, тем больше шансов, что нас не заметят.
А один, – подумал он, – это, черт возьми, довольно мало. И он тяжело побежал через улицу. Спринт с таким грузом на спине был невозможен. Так, теперь в ворота и на кладбище. Впереди него, футах в тридцати, что-то двигалось. Стэннер решил переждать и присел. Непонятная фигура пролетела низко над землей и исчезла в воротах.
Стэннер заковылял дальше, едва не споткнувшись о вывороченный из гроба труп. Конечностей у трупа недоставало – вероятно, их использовали ползуны, им не нужна была разложившаяся плоть, но старые кости они, очевидно, применять умели. Стэннер задумался, почему ползуны выбрали для размещения кластера именно кладбище. Может быть, его расположение больше всего подходит для пускателя? К тому же на ползунов влияет электромагнитное излучение, а здесь наиболее изолированное место. Но это не спасет их, если ему, Стэннеру, удастся доставить излучатель в самое сердце кластера.
Сейчас кладбище выглядело абсолютно разоренным – трава вытоптана, мраморные и бетонные плиты свалены как попало в безобразные кучи. Рядом с зияющими в земле отверстиями торчат кучи свежего грунта, напоминая холмы, нарытые гигантскими кротами. От дыр в земле во все стороны разбегаются хорошо утоптанные ползунами тропинки. Из самих дыр поднимаются столбы призрачного света.
На карте, которую доставил Винни, указан северо-западный угол кладбища. Стэннер решил, что не стоит проникать в гнездо ползунов слишком близко от его сердцевины. Оно должно хорошо охраняться, у него не будет времени на необходимые действия. А потому он опустил рюкзак в ближайшую дыру и сам спрыгнул следом в один из туннелей.
Он приземлился на ноги с дробовиком в руках, каждое мгновение ожидая, что на него нападут.
Откуда-то издалека доносилось мычание, неразборчивое бормотание, шарканье, но в поле зрения Стэннера было пусто. Туннели, сполохи света, мерзкий запах – и все.
Дети свое дело сделали. Выманили ползунов из гнезда.
С ними осталась Шеннон.
Не думай он ней. Выполняй задачу, сопляк.
Стэннер снова надел рюкзак, поудобнее перехватил дробовик и отправился туда, где, по его представлениям, должен был располагаться центр кластера.
В местах пересечения хорошо утоптанных грунтовых туннелей висели электрические лампы. Ползуны постоянно занимались инновациями. Красные лучи из глаз были последней разработкой.
Он подошел к туннелю, уводящему к более обширному помещению справа, футах в сорока от пересечения. Там находился ползун. Он склонился над лежащим человеком. Человек извивался и громко стонал.
Круглая камера была освещена только светом в туннеле и красными лучами из глаз ползуна. Самого ползуна Стэннер не узнал. Вероятно, местный врач, если судить по белому халату и висящему на шее стетоскопу. Его губы на бледном лице казались особенно яркими, волосы висели липкими прядями. Он стоял на всех четырех конечностях, дугой выгнув тело, ставшее невероятно длинным из-за металлических штырей в руках, ногах и шее. Ползун склонялся над человеком в изорванном сером костюме и галстуке. Лысеющий человек с круглым лицом. Пятна крови мешали различить его внешность подробнее. Руки и ноги человека располагались под невероятными углами – все они были сломаны. Из вскрытого брюха ползуна торчала влажная костистая насадка, а на ней – набор инструментов для анализов. Серебристые инструменты – сверла, острые щипчики, пилы, лезвия – вонзались в несчастного человека на земле; они цепляли, отщипывали, вытягивали, отрезали куски плоти в разных местах. Эксперимент. Вивисекция. Ползун все это время как ни в чем не бывало болтал со своей жертвой.
Стэннера скрутило от ненависти, он хотел броситься внутрь и прекратить чудовищные издевательства. Но если он позволит себе отвлечься…
Выполняй…
– Вы сказали «Всем Нам», – говорил ползун, – что, если мы сумеем встретить вас в Сан-Франциско, где вы будете чувствовать себя в безопасности, вы заключите сделку и получите выгоду. – Инструменты вонзились в жертву, человек взвыл, задергался, ему стало еще больнее, и он закричал громче.
… задачу…
– Вы хотели продать город, который не позволил вам сделать прибыльную карьеру юриста, но нам предстоит еще столько узнать и выучить. – В несчастного впился еще один инструмент, крики усилились.
… сопляк…
Стэннер подумал о бомбардировщиках, которые сейчас подлетают к Квибре, и заставил себя двинуться дальше. Он прошел еще двадцать пять футов и добрался до следующего перекрестка. Далеко справа метались рубиновые лучи из глаз ползуна. Красные лезвия шарили по стенам, приближаясь к майору. Он отодвинулся в тень и присел. Ползун оказался крупным полицейским с большим животом – Стэннер видел его, когда тот стоял с женщиной из полиции у горящей на шоссе машины. Сейчас он продвигался на удлиненных конечностях и вертел головой, возможно, отыскивал непрошеных гостей. Однако Стэннера он не заметил. Тот нашел отвратительно воняющую кучу каких-то ошметков и успел за ней спрятаться. Ползун, казалось, колеблется. Стэннер почувствовал, как взмокли ладони, в которых он держал дробовик. Он покрепче сжал его, готовый вскочить и открыть огонь. Но ползун пробежал мимо и свернул куда-то налево.
Когда Стэннер поднялся на ноги и увидел, из чего состояла куча, за которой он прятался, то едва справился с рвотным рефлексом. Сначала ему показалось, что это куча тряпья, но теперь он понял – это части человеческих тел. Он отскочил и чуть не бросился назад, к свежему воздуху и простору.
Возьми себя в руки, щенок! Еще одно любимое выражение его отца.
– О'кей, твою мать, – пробормотал Стэннер и двинулся прежним путем вперед по туннелю.
С утрамбованного земляного потолка между проводов свисали человеческие кости. Не один гроб вынужденно превратился здесь в импровизированную несущую балку. Стэннер увидел, что ближайший к нему гроб аккуратно разрезан вдоль. Мертвая женщина с раздутым лицом и вытаращенными глазами висела под углом на его остатках в лучшем своем платье. Ее темные, тронутые плесенью волосы болтались, как нити испанского мха, преграждая Стэннеру путь. Двигаясь вперед, он вынужден был продираться сквозь этот волосяной занавес.
Вдруг сзади донесся звук прыжка, вихрь потревоженного воздуха, и металлические пальцы сомкнулись на горле Стэннера. Он попался!
– Я думал… Мне что-то показалось. Ну, дела! – проговорил ползун, легко выбивая дробовик из рук Стэннера. И стукнул его так, что майор потерял сознание.
Поджигая первый «коктейль Молотова», Адэр почувствовала странную радость.
Она тряслась в грузовом отделении пикапа, за рулем был Вейлон. Адэр сидела на коленях на мятой и вонючей собачьей подстилке. Рядом скорчилась Сизелла, которая поддерживала ее, пока Адэр поджигала фитиль зажигалкой «Бик». Фургон еще раньше угнал Лэнс и оставил в нем ключи, а также несколько заткнутых тряпками пивных бутылок с бензином.
– Откуда он знал, как их делать? – удивлялась Сизелла, перекрикивая шум мотора и ветра.
– Оттуда же, откуда я знаю, как ими пользоваться, – ответила Адэр. Теперь, после похорон, она уже чувствовала себя лучше. Могла говорить, действовать. Она считала, что сегодня ночью они погибнут, но это перестало ее занимать. – Из кино. – И она швырнула бутылку с горящим фитилем в скачущих за фургоном ползунов, угодив прямо в оскаленное женское лицо.