Но всё намеченное мною на сегодня померкло, когда ожидающий сеня Андрей протянул мне изящный конверт источающий нежный и легкий аромат духов.
Анна Андреевна Колесникова прислала мне ответ. Ей было очень приятно получить письмо спасителя её лучшей сердечной подруги и и она любезно приглашает меня нанести ей визит в удобное е мне время!
Я дважды перечитал её послание и быстро решил, что визит Анне Андреевне я нанесу послезавтра.
Сегодня я весь оставшийся день посвящу начавшемуся ремонту дома, завтра будет день большого копчения, а послезавтра день визита.
Андрей тут же повез моё очередное послание, а я занялся с артельщиками.
Дерево оно во все времена было одинаковое и реально технологии работы с ним не изменились к моему будущему покинутому времени.
Мужики быстро оценили мои профессиональные навыки и через час совместной работы, когда я дал очередной дельный совет, Савелий удивленно и очень уважительно законстатировал:
— А вы, барин, в нашем деле мастак. Кое в чем даже лучше меня.
— Старался, голубчик. Тв знаешь кто такой царь Петр?
— Обижаете, барин. Кто же в России царя Петра не знает, — в голосе Савелия была совершенно искреняя обида.
— Так вот, да будет тебе известно, что Петр Алексеевич знал много ремесел и когда был в Голландии то обучался кораблестроению, работал на верфях и получил там сертификат плотника. Так что каждый русский дворянин должен брать пример с первого русского императора и не чураться ремеслам.
Моя тирада повергла в шок Савелия и других присутствующих при этом артельщиков, но больше удивленных взглядов я свой адрес я после этого не видел.
Ответ Анны Андреевны был ближе к вечеру. Послезавтра она меня ждет после полудня.
Глава 10
Анна Андреевна оказалась молодой и красивой женщиной. Ее красота сразу же пленила меня свежестью и живостью.
Решительные линии лица — высокие скулы, изящный подбородок. Прозрачно-розовая кожа, цвет которой словно отражение от румяного неба на снегу.
В выражении лица ум, любопытство и добродушная насмешливость.
Глаза большие, лучистые, серо-зеленые, как вода в лесном озере, которые смотрят на мир прямо и открыто. В их уголках прячутся лучики смеха — она явно не привыкла опускать взор надолго. Брови темные, чуть крылом, придающие лицу выразительность.
Темно-русые волосы с почти неуловимым рыжеватым отливом на солнце, густые и непослушные, наверняка причина головной боли горничной. Они гладко зачесаны к макушке и убраны в шелковую сеточку, откуда на спину спадает длинная, пышная коса, перевитая бархатной лентой. На висках игриво вьются непокорные завитки.
Не высокого роста и сложена удивительно гармонично — гибкая и сильная, как молодая лань. Талия, стянутая в корсет, кажется еще тоньше на фоне энергичных движений. Вероятно хорошая танцовщица, которую выдает ее походка: легкая, почти прыгающая.
Когда я приехал Анна Андреевна только что вернулась с прогулки. На ней строго скроенный костюм. Лиф с отворотами подчеркивает стройность, а длинная юбка почти скрывает ноги в сапожках для верховой езды. На плечах короткая пелеринка. На шее — скромный золотой медальон-ларчик с каким-то портретом. В ушах — скромные жемчужные серьги.
На столике у входа лежали изящный цилиндр с легкой фатой, защищающей лицо от ветра и арапник.
Идеальная посадка и особая небрежность свойственная людям, уверенным в своей безупречности без лишних усилий, подчеркивали её красоту.
Свободные манеры присущие людям которые легко и непринужденно говорят с кем угодно, не теряя при этом своего достоинства.
В ней чувствуется и воспитанница института благородных девиц, и хозяйка своего дела — умная, энергичная, возможно, даже своенравная.
Легкий, едва уловимый аромат фиалки или гелиотропа — популярных сейчас духов дополняет образ и делает его законченным.
Несколько часов пролетают незаметно. Анна Андреевна спрашивает, что-то говорит и смеется. Я отвечаю, тоже что-то говорю и поддерживаю её смех.
Легкий, уже осенний ветерок дует мне в лицо, освежает мой возбужденный мозг и я понимаю, что мы уже выехали из Калуги.
Пытаюсь вспомнить как закончился мой визит и понимаю, что ничего не получается.
Закончившийся визит к подруге Софьи Павловны был ударом молнии внезапно поразившем меня. Осталось только впечатление первых минут и уже накатившее страстное желание вновь её увидеть и услышать.
Я влюбился, влюбился с первого взгляда. И это чувство сродни какому-то помешательству.