Она была неутомима и ненасытна. Её энергия, темперамент и сексуальные фантазии наверное могут поднять кого угодно, и что угодно, и из чего угодно. Любой гигант секса передо мною был этой ночью ребенком. Оказывается я на такие подвиги способен, что…
На рассвете, утомленная многочасовыми любовными ласками и утехами, Анна заснула, доверчиво прильнув ко мне своим горячим телом и положив свою прекрасную голову на мою грудь.
Я был счастлив. На моей груди спала моя половина, самая лучшая из женщин, которая счастлива от того, что ею обладают.
Она отдалась мне вся, полностью и без остатка, я обладаю её душой и телом.
И мне становится страшно. Внезапно я понимаю, что оказался на минном поле. Мины кругом. Любой неосторожный шаг погубит всех: и меня, и Анну, и моего брата. И только от моей персоны зависят их жизни, и что я не смогу жить без них.
Стоило мне пошевелиться, как Анна проснулась и улыбнулась мне счастливой уставшей улыбкой.
— Саша, неужели нам сегодня надо вставать и куда-то ехать?
Я ничего не ответил. У меня вообще не было желания не то, что куда-то ехать, а даже вставать с постели совсем не хотелось.
Не получив ответа, Анна изобразила готовность кулачком ударит меня в лоб. Я поймал её руку и как можно максимально нежно, поцеловал.
— Не подлизывайся и быстро уходи. Сейчас придет Луиза, а до поры до времени нас так, — Анна обвела рукой постель, — никто видеть не должен.
Наши сборы были не долги и после легкого завтрака, мы покинули имение Анны.
Мы едем в её дорожной двухсекционной карете. Её скорее можно назвать маленьким дилижансом.
Первая секция для господ. В ней с комфортом могут ехать двое взрослых и двое детей лет так до десяти.
Вторая секция грузо-пассажирская: она рассчитана на двух человек и часть багажа. Спереди кареты полузакрытое сидение для двоих человек и место для двух кучеров, которое имеет откидной верх.
Сзади на запятках может ехать еще один человек. Сверху большое открытое багажное отделение.
Анна всегда путешествовала в сопровождении минимум четырех человек: двадцатипятилетней горничной Луизы, тридцатилетних кучера Семена, секретаря камердинера Ивана и камердинера-стремянного двадцатисемилетнего Никанора.
Все они были её крепостными. Их верность обеспечивались еще и тем, что Анна, в отличии от многих других дворян-помещиков. разрешала своим дворовым людям иметь семьи, жизни и благополучие которых естественно зависели полностью от неё.
Мужики, сопровождавшие её, кроме всего прочего при необходимости обеспечивали и охрану. Они вооружены пистолетами и со слов Анны приличные фехтовальшики.
Самый ближний круг прислуги, в который входили еще дворецкий и экономка с кухаркой, были ей очень преданны. Это я понял сразу же и отметил для себя, что все они были люди семейные.
Луиза и Андрей расположились в грузопассажирском отделении, которое сообщалось с отделением для господ маленькой дверкой, а остальные четверо: трое мужиков Анны и Пантелей на местах впереди.
В карету запряжена четверка великолепных гнедых, которые производили впечатление сытых и сильных лошадей.
Пантелей ночевал у Вильяма и когда мы его забирали, то в трактир заходил один из доверенных приказчиков Самохватова.
Пока мы доехали до трактира, я понял что моя любовь в Калуге женщина известная. Почти каждый прилично одетый мужчина счел своим долгом поприветствовать её проезд: кто легким поклоном, кто снятым головным убором.
И это при том, что шторки на окнах кареты были полузадернуты и было совершенно не видно, кто сидит внутри.
Пантелей, перед тем как сесть рядом с кучером, подал мне записку Вильяма и самохватовский приказчик великолепно меня разглядел.
Анна это увидела и презрительно сложила свои прекрасные губки.
— Бедная Аглая Дмитриевна, еще один подлый удар от меня по её болезненному самолюбию.
Про Самохватова она упомянула до этого только однажды вскользь в первый день нашего знакомства. А про Аглаю ни разу. Я недоуменно посмотрел на на нее и Анна немного посвятила меня в свои взаимоотношения с купеческой дочерью.
— Эта мерзкая особа в своё время имела наглость вмешаться в мою семейную жизнь. Не знаю было ли у моего мужа что-то с ней или нет, я выяснять после его смерти не стала. Но знаю одно, что она виновница. После смерти мужа выяснилось, что его дела в полнейшем расстройстве. Я наверное скорее всего все бросила бы и уехала к матушке, но компаньонами были его брат и отец. Брат очень достойный человек. Самохватов, заглаживая вину дочери, скупил почти все долги мужа и ждал пока у меня появится возможность расплатиться с ним.