Но даже если вдруг планеты и звезды встанут совершенно неправильно и с нас потребуют срочной ревизии и, соответственно, возврата денег, фактически еще никем не внесенных (по сути дела, кроме Самохватова), мы сможем это сделать.
Анна, конечно, сможет изъять какую-то сумму из своего купечества, а у меня есть НЗ — имение Торопово.
Договор о купле-продаже составлен таким образом, что деньги Тороповы и отец Петр получат только следующей осенью, когда я железно буду знать, что меня не обманули так же, как это делал господин Макаров.
То есть они этим положением договора извинились окончательно за «проделки» своего родственника и гарантировали, что их староста Антон, фактически бывший управляющим последний год, не является вором. И соответственно, положение дел в имении соответствует написанному на бумаге.
А на бумаге все чики-пуки. Недоимок нет. Имение не просто доходное, а, можно сказать, высокодоходное, особенно на фоне всего уезда, помещики которого в долгах как в шелках, кроме Рогозиных.
Если их тряхнуть так же, как меня, то, думаю, кое-кто окажется, возможно, даже в худшем положении.
Так что реальное состояние финансов «Общества» не знает никто, кроме нас с Анной и Силантия, которому она доверяет почти как себе.
И по этой причине я и задаю такой вопрос.
— Сейчас практически никакой. Мы, конечно, можем влезть в долги, в смысле — занять необходимые суммы, но зачем это делать? — вопрос Силантий задает на самом деле риторический, мы все трое знаем на него ответ.
После поста наше общее с Анной дело — трактир и ресторан — начнут по-любому приносить стабильный доход минимум тысячу рублей серебром.
Он, то есть Силантий, по-любому наберет несколько тысяч серебром и внесет свою долю. И если даже не удастся взять необходимые кредиты, эти средства позволят нам приобрести какое-то поголовье свиней, мясную продуктивность которых нам удастся повысить за счет знаний Вильяма.
И только Анна будет иметь некоторое представление, что из этого будет его знанием, а что моим.
Дрова — ходовой товар, и лесоторговцы не откажутся произвести со мной выгодный обеим сторонам натуральный обмен: я почищу свои леса от хлама, который годится только на дрова, также как и на арендованных землях, а они расплатятся хорошим лесом, который можно будет пустить на строительство, в частности, жилищное для сербов и крестьян Анны, которые пожелают переселиться на наши земли в «Обществе». А её земля будет просто продана.
— На самом деле ты прав. До весны, вернее, до окончания нашего медового месяца, — я, прищурив глаз, посмотрел на Анну, сделав для этого многозначительную паузу, — спокойно работаем, подсчитываем барыши и предвкушаем…
Что мы предвкушаем, я сказать не успел, получив удар, притом любящий, между лопаток кулачком Анны.
— Аня, ты не злись, — сказал Силантий с грустной улыбкой. — Я действительно искренне рад, что ты встретила мужчину, который, я уверен, сделает тебя счастливой и будет настоящим отцом Ксюше.
Силантий неожиданно для меня вытер набежавшую слезу, увидеть которую на его глазах я никак не ожидал.
— Я очень любил своего брата и считаю, что в случившемся тогда несчастье виновата в самой большой степени наша матушка. Не знаю почему, но он был её любимчиком, а я, — Силантий горестно улыбнулся, — самое большое, на что реально мог претендовать, так это на роль нелюбимого пасынка. Почему — не знаю.
Анна не рассказывала подробностей её предыдущей семейной жизни. Я видел, что ей это очень неприятно и у неё еще очень болит. Поэтому я жестом остановил Силантия и посмотрел на неё.
Анна пожала плечами и сказала Силантию:
— Если ты считаешь возможным рассказать всё это, то не имею ничего против. Я не рассказывала это Саше только из-за хороших отношений с тобой и Аней.
Жену Силантия тоже звали Анной, и это все, что я знал.
— Наша матушка, — Силантий как-то непонятно ухмыльнулся, — равнодушно отреагировала на мою женитьбу. Аня ей не нравилась, а отец всегда говорил: «Жен себе сами будете выбирать. Даже если это будут крепостные, только сначала выкупите». У них в роду это повелось еще с каких-то древних времен.
«Ну надо же, — подумал я, — а как же Домострой и бесправие молодых мужчин и женщин, когда им супругов выбирают родители?»
Мои мысли, наверное, были написаны у меня на лице, так как Силантий хмыкнул и продолжил.
— Но одно дело — я, а другое дело — её любимый сынуля. Кого уж она видела своей невесткой, я не знаю. Но ты, Анна, ей не понравилась заочно, когда она даже тебя не видела. А мой братец уперся рогом, говорит ей: будешь против — уйду в монастырь, вообще меня больше никогда не увидишь и не услышишь даже ничего обо мне. Любви у неё к тебе это не прибавило, а когда случилась эта история… Я даже не знаю, что там было правдой, а что простым наветом. Она о чем-то вечером разговаривала с ним, а утром наши приказчики прибежали и говорят мне: «Силантий Федорович, ваш брат утонул».