Ненавистная Вере Петровне вдова младшего сына с ее уродиной-дочкой неожиданно получили часть семейного дела. И хотя ей удалось отжать у невестки кое-что, окончательной мести не получилось.
Очередную «подлость» Вера Петровна получила от отца Аглаи — купца Дмитрия Тимофеевича Самохватова. Узнав о «подвиге» дочери, он решил вмешаться и помог Анне Андреевне сначала уехать в Калугу, а потом приобрести небольшое имение.
Вместе с молодой вдовой уехал и самый опытный и преданный приказчик Колесниковых, их однофамилец, а возможно и дальний родственник в каком-то двадцатом колене — Матвей Филимонович.
Он помог Анне Андреевне разобраться с оставшимися у нее делами мужа и удачно провернуться с торговлей зерном, когда ей предложили этим заняться. А тут еще объявился ее дядя с мошной, набитой индийским золотом.
Самохватов не выдержал и рассказал Анне Андреевне о подлости своей дочери и на коленях просил простить ее, не брать грех на душу.
Анна Андреевна неожиданно для себя Аглаю простила, но отношения с Самохватовым разладились.
А Аглая, когда поняла, что ей такое сошло с рук, решила вернуться на тропу альфа-самки и продолжить охоту. Но не тут-то было: ей путь неожиданно преградила старинная и более старшая подруга Анны Андреевны, оказавшаяся по этому же поводу в Калуге.
Софья Павловна оказалась дамочкой, слепленной немного из другого теста, и Аглаю, в отличие от своей подруги, не простила.
Убивать ее она, естественно, не стала, но планы разрушила и ославила на всю Калугу. Да так, что та с горя решила уехать с отцом в Нижний Новгород.
Купец Самохватов дочь, несмотря ни на что, любил, тем более что кроме нее у него никого не было, и взял ее с собой.
А там звезды над Аглаей Дмитриевной встали в нужном порядке, и на ее пути оказался нужный альфонс дворянских кровей, которого за малую цену на корню купил ее папаша, заплатив за него долги и взяв с него расписку с обязательством жениться.
Федор Силантьевич, благодаря заботам и любви сына, невестки и двух внучек, вдруг стал восстанавливаться и совершенно неожиданно в начале лета встал на ноги, а затем и заговорил.
Местные лекари только руками развели от удивления. А он, быстро набравшись здоровья и сил, железной рукой забрал свое дело у подлой жены, для которой его выздоровление было как гром среди ясного неба посреди зимы.
Собственноручно, правда немного коряво, он написал письмо Евдокии Семеновне, своей сватье — матери Анны Андреевны, с просьбой посодействовать приезду невестки и стал ее ждать.
Сватью он пощадил и не стал ее посвящать в семейную грязь, а вот Анне Андреевне все рассказал без утайки.
К приезду Анны Андреевны он уже знал о ее романе с помещиком Нестеровым и прямо спросил об этом.
Получив такой же прямой ответ, Федор Силантьевич неожиданно для своей младшей невестки заплакал, а потом благословил ее на новый брак, если она этого пожелает.
Силантий слишком любил своего несчастного покойного брата и свою братскую любовь распространил и на его вдову. Тем более что отец рассказал ему о своем благословении Анны Андреевны на новый брак.
До последней минуты отец и сын сомневались в том, что Вера Петровна сотворила такое со своим любимцем, но, увидев радостную и цветущую Анну Андреевну, она не выдержала и все подтвердила.
После этого Федор Силантьевич свою жену почти в буквальном смысле загнал под плинтус. В старом купеческом доме было достаточно всяких глухих комнаток, в одной из которых он приказал ее запереть, решив замуровать впадающую в безумие от своей бессильной злобы эту женщину за совершенное ею злодеяние. Но не выдержал и на исповеди рассказал об этом своем грехе священнику.
После этого Федор Силантьевич свое решение изменил. Властям жену он выдавать не стал, а приказал отвезти ее в один из дальних монастырей Русского Севера. В его слободе должны были поселиться двое его людей с поручением присматривать за впадающей в безумие Верой Петровной. У них был приказ в случае чего ее убить.
До монастыря они не доехали. Вера Петровна пыталась бежать, ранила одного из сопровождающих, а второй просто застрелил ее.
Возвращающийся домой Силантий испытывал непонятные ему чувства. Его чистая, несмотря ни на что, душа терзалась и разрывалась на части. Он разумом понимал, почему и как отец принял такое страшное решение, касающееся своей жены и его матери.
И Силантий был с ним согласен, отлично понимая, что Вера Петровна была физически опасна ему, батюшке, его жене Анне, вдове покойного брата — тоже Анне — и даже трем девочкам, своим внучкам.