Штат пришлось увеличивать. Но сделал я это не за счёт своих крепостных. Желающих оказалось достаточно среди сербов и крепостных Анны.
Переговоры о покупке соседнего дома, можно сказать, прошли успешно, и после святок можно будет оформлять куплю-продажу. Почему после Святок — мне не понятно, но разбираться в чужих тараканах желания нет. После Святок, так после Святок.
Андрей Григорьевич уже уверенно говорит о голоде как о свершившемся факте. Нашу губернию это бедствие не обошло стороной. Повсеместно крестьяне и помещики режут скот больше обычного, и цены на мясо падают с каждым днём.
Меня это радует только в одном аспекте. Нам, возможно, удастся сделать большие запасы солонины. Савелий со своей артелью ударными темпами строит большие ледники, которые позволят хранить огромные запасы мяса и молочки.
Но если смотреть немного дальше своего носа, то понятно, что в губернии со дня на день начнётся падёж скота. И похоже, что наша губерния будет самой пострадавшей.
Всё бы так и произошло, если бы не вмешательство Анны Андреевны. Свои тысячи пудов зерна она отдала в запасные хлебные магазины губернии, в первую очередь в тех уездах, где у неё был интерес.
Временную губернскую комиссию продовольствия возглавил господин Иванов, в неё он, естественно, взял Ивана Прокофьевича. Это было мудрейшее решение губернатора.
По просьбе Андрея Григорьевича Анна свои поставки сделала так демонстративно, что другие торговцы хлебом поддержали её. Особенно отличился Самохватов. Его поставки в губернские запасные магазины оказались почти такими же, как и у Анны.
В итоге результат деятельности комиссии продовольствия был просто ошеломительным.
Голода, конечно, избежать не удалось. Но до страшного дойти не должно. Хотя делать окончательные выводы рано, полная картина станет ясной в конце зимы — начале весны.
Моя Сосновка на фоне других — в полном шоколаде, нам вообще не требуется никакая помощь. И мужики с бабами наступившей зимы не боятся.
В Торопово ситуация была не столь блестящей, хотя на фоне других вроде бы всё отлично. Если бы не одно «но».
Оно называется большое господское стадо. Кормов для содержания такого поголовья заготовлено недостаточно.
Антон оказался не просто хорошим честным старостой, но ещё и, как говорили в моём покинутом времени, хорошим организатором производства. Он сумел разобраться в чуде, произошедшем в нашем имении в закончившейся уборочной, и провёл мощную пиар-кампанию в Торопово.
Вместе с Пантелеем Антон провёл ревизию поголовья КРС обоих имений, в том числе и частного.
И в один из прекрасных вечеров начавшейся зимы они предложили мне пустить под нож почти шестьдесят процентов поголовья крупного рогатого скота.
Прочитав две страницы, исписанных красивым почерком (Антон оказался помимо всего ещё и очень грамотным), я подумал, что-то не так понял. И ещё раз всё перечитал, а потом молча протянул написанное Анне.
Подождав, когда она закончит чтение, я решил кое-что уточнить:
— Вы утверждаете, что если мы пустим под нож почти всех быков, кроме двух и подрастающего бычка, — я голосом и интонацией выделил часть фразы про быков, — и всех малопродуктивных коров, взяв за ориентир пять вёдер максимального суточного надоя, то это будет нам очень выгодно и позволит избежать каких-либо голодных проблем?
Автором идеи был Антон, и он это сказал сразу же, но уставился я на Пантелея. Он под моим взглядом не смутился и без запинки уверенно ответил:
— Конечно, Александр Георгиевич. Мы же провели, — Пантелей дважды щёлкнул пальцами и по слогам продолжил, — экс-пе-ри-мент. В вашем коровнике ровно тридцать скотомест, оборудованных, как вы велели.
— «Как вы велели» подразумевалось: тепло и чисто, и изменение рационов кормления.
— Все эти коровы быстро прибавили в удоях. Вот эту тридцатку мы и предлагаем оставить.
— А остальные не прибавляли?
— Почему же? Все прибавляли. Но эти прибавили, каждая не меньше половины того, что давали, а остальные — самое большое четверть, а были и такие, что не прибавили.
— И вы хотите сказать, что выгоднее оставить только этих? — хмыкнул я и покачал удивлённо головой.
— Конечно, — вступил в разговор Антон. — Остальные, как говорится, не в коня корм. Мы, в смысле весь наш мир, — он развёл руками, как будто держит шар, — не сомневаемся, что Анна Андреевна привезёт зерно на семена, но лучше синица в руках, чем журавль в небе.