И не только за брата и тех неизвестных мне людей, которые были вместе с ним в этом горном ауле. Со мной пошли не просто какие-то русские и сербы, а мои молодые мужики и сербы из семей, которые доверились мне.
И как мне придется потом смотреть в глаза их родителям, женам и невестам?
В то, что всё кончится так, как произошло, я совершенно не верил и сейчас был безумно рад этому чуду. Хотя нисколько ему не удивился. Всё-таки моё попадание произошло не просто так, и иначе, наверное, быть не может. Оно — настоящее чудо, а они, как известно, просто так не ходят и как минимум парами.
А что пара моему попаданию простому смертному, как мне, неведомо.
Во Владикавказе я окончательно понял, что всё, я это сделал, и напряжение куда-то исчезло, и вокруг только розовые тона.
В Екатериноградской мои наличные капиталы начали резко заканчиваться, но это уже не имело никакого значения. Горцы были обеспечены всем необходимым, и все последующие вопросы можно будет решить после возвращения с Кавказа, когда станет ясно, что осталось из того, выделенного мною на это дело.
Мой рог изобилия оказал волшебное действие на Аслана. Его настроение стало меняться, и похоже, вариант перехода к русским перестал быть для него чем-то ужасным и концом света.
Василий попросил меня не спешить с возвращением домой и дождаться решения судьбы доверившихся нам горцев.
Он был уверен, что генерал Головин воспользуется своими чрезвычайными полномочиями и решит все вопросы сам, а не будет дожидаться Высочайших повелений. Это ни в коей мере не значило, что наш царь-батюшка передал всю власть на местах своим боярам. Нет, последнее и решающее слово, конечно, за ним.
Но Командующий Отдельным Кавказским корпусом и главноуправляющий гражданской частью и пограничных дел в Грузии, Армении и Кавказской области имеет большие полномочия и очень многие вопросы может решить сам.
За неделю в Екатериноградской успела появиться целая кучка «жучков», готовых в любой момент кредитовать меня в случае необходимости, но необходимости в их услугах не было.
Я еще во Владикавказе написал письма домой и Лизе в Ярославль. Анне я, конечно, доложил, что жив-здоров, наши казаки не понесли никаких потерь, а Василия с товарищами спасли.
Лизе еще раз предложил переехать к нам, написал, что она будет жить в Торопово и что Василий жив.
Так что задержка была не смертельна. Почтовый начальник, получивший в свои дражайшие руки мою корреспонденцию, заверил меня, что она пойдет чуть не по фельдъегерским порядком. Поэтому вынужденная задержка меня не угнетала, надо так надо.
Вечером седьмого дня из Ставрополя примчался знакомый жандармский подполковник.
Василий уже спал, он чувствовал себя достаточно скверно после всей этой эпопеи и спал иногда часов по четырнадцать, ложась в шесть часов вечера.
Жандарм откровенно этому обрадовался, вручил толстенный пакет мне и не успел я открыть рот, чтобы потребовать объяснения, как он развернулся и был таков.
От подобной наглости или разгильдяйства я остолбенел и ничего ему не сказал. Это, конечно, форменный беспредел!
Ежу понятно, что в пакете не амурная переписка, а какие-то серьезные документы, и адресат — поручик Нестеров, а уж никак не его брат.
Вскрывать такой толстый пакет и, наверняка, очень важный, я не стал и без всякой жалости пошел будить Василия. Мы с ним занимали, наверное, лучшее жилье в Екатериноградской, и у нас были отдельные комнаты.
Спал Василий очень чутко, хотя он сам сказал мне, что раньше за ним такого достоинства не замечалось. Но месяцы, проведенные в плену, выработали эту привычку.
Поэтому ни трясти его за плечо, или щекотать, например, голую пятку, мне не пришлось. Я просто от порога тихо позвал:
— Вася!
Он тут же открыл глаза и рывком сел в постели, привычно запустив руку под подушку за пистолетом. Поэтому я быстро сказал:
— Пакет из Ставрополя.
— Давай.
Он быстро прочитал содержимое пакета, вернее, большую часть вложенных в него документов.
— Вот видишь, Саша, как полезно иногда нашего Государя и его генералов мордой об стол водить. А эта наглая жандармская сука будет наказана. Обязательно доложу. Ты мне брат и я тебе естественно доверяю. НО порядок есть порядок. Немцы чем сильны? — Василий задал вопрос и тут же ответил сам. — Порядком они сильны, порядком Саша. А тут офицер, да не просто офицер, а жандарм, которому поручено смотреть именно за порядком, допускает такое.