Нам необходимо запомнить то впечатление, с которым поэт принял известие о смерти когда-то любимой им женщины. Он был равнодушен; в его сердце уже не было любви к ней. В этих стихах обращает внимание выражение: «Из равнодушных уст я слышал смерти весть», эти слова хочется сопоставить с той характеристикой, которую дает своему сонету Туманский: «сей голос струн чужих». Но откуда же такое полнейшее равнодушие у Пушкина, который когда-то был страстно увлечен Ризнич? Ее образ запечатлелся в его представлении; не затмили ли его те сведения, которые сообщил ему или Туманский, или кто-нибудь из одесских приятелей, по слухам, циркулировавшим в Одессе?
Какое тяжелое осужденье тому, кто был так любим прежде! Бедная легковерная тень! Легковерная, потому что легко верила в клятвы любви… Трудно поверить, что на Пушкина так подействовало только одно сообщение о том, что его соперник уехал вслед за Ризнич: было что-то и другое, для нас исчезнувшее.
Итак, эта элегия, несомненно относящаяся к Ризнич, дает немногочисленные, правда, но определенные указания на характер увлечения Пушкина Амалией Ризнич и свидетельство о судьбе его отношений к ней после отъезда из Одессы. Опираясь на эти данные, можно уже прямо выбрасывать из цикла Ризнич те стихи, в которых мы найдем противоречащую характеристику Ризнич; но, прежде чем перейти к дальнейшему разбору, остановимся еще на разобранной элегии. Когда написана она? В издании 1829 года элегия отнесена самим поэтом к 1825 году, но автограф элегии, вновь найденный в 1899 году, дает указание на 1826 год, как на год создания этой пьесы. В этой рукописи вверху перед стихотворением имеется помета: «29 июля 1826 года». Кроме того, под стихотворением читаем еще следующие пометы:
Пока этот автограф считался утерянным и мы знали о нем только по неточным сообщениям Анненкова, можно было толковать о том, что помета «Усл. о см. 25» содержит указание на год (1825-й), в который Пушкин услышал о смерти Ризнич. Но теперь, когда мы можем прочитать пометы на новонайденном автографе, мы, кажется не должны сомневаться, что «Усл. о см. 25» означает «услышал о смерти [Ризнич] 25 июля», а «У. о. с. Р. П. М. К. Б. 24, «услышал о смерти Рылеева, Пестеля, Муравьева, Каховского, Бестужева 24 [июля]. Чтобы покончить с историей этого стихотворения, нужно указать, что Пушкин в рукописи сообщил его Туманскому; по крайней мере, в письме от 2 марта 1827 года В. И. Туманский писал Пушкину: «Одна из наших новостей, могущая тебя интересовать, есть женитьба Ризнича на сестре Собаньской, Виттовой любовнице. В приданое за ней получил Ризнич в будущем 6000 черв., а в настоящем — Владимирский крест за услуги, оказанные одесскому лицею. Надобно знать, что он в лицее никогда ничего не делал». Новая м-м Ризнич, вероятно, не заслужит ни твоих, ни моих стихов по смерти: это — малютка с большим ртом и с польскими ухватками». Очевидно, тут говорится об элегии «Под небом голубым», потому что никаких других мы не знаем. А эта элегия появилась в печати лишь в «Северных Цветах» на 1828 год. Пушкин отослал ее Дельвигу только при письме от 31 июля 1827 года.
Еще раз остановимся на той строфе элегии, которая рисует характер увлечения Пушкина Ризнич. В 1828 году Пушкин писал о себе:
Но всякая любовь индивидуальна.
Какой же характер имела любовная схватка Пушкина в 1823 году? Страсть к Ризнич оставила глубокий след в сердце Пушкина своею жгучестью и муками ревности.
Тяжелое напряженье любви, нежная, томительная тоска, безумство и мученье — вот характерные признаки увлечения Пушкина, его страсти.