Но опасность неожиданной женитьбы на Аглае Дмитриевне всё равно оставалась. Купец время данное мне на размышления четко не обозначил, но думаю что ответа потребует намного раньше чем весной. Ничто не мешает о помолвке объявить хоть завтра, а венчание, да пожалуйста, через год.
Так что шевелится вам, Александр Георгиевич, надо. Вернее крутится как вошь на гребешке, как любили некоторые говаривать в «святые», будь они не ладны, девяностые.
От неприятных, внезапно нахлынувших воспоминаний, я неожиданно захотел есть.
Войдя в дом, я направился в столовую, где еще не убрали со столов. После богатого ужина с гостями хотелось чего-то простого и домашнего.
— Пелагея, — позвал я кухарку, — что у нас есть из еды, что-нибудь попроще?
— Да вот, барин, тушеные заячьи почки остались. Могу с гречневой кашей подать.
— Отлично, — сказал я, а про себя подумал, что у 21 веке это вообще-то редкий деликатес.
Я сел за стол и принялся доужиновать. Заячьи почки были приготовлены превосходно — нежные, сочные, с тонким вкусом дичи. Гречневая каша — рассыпчатая, ароматная.
Пока я ел, мысли опять вернулись к разговору с Самохватовым. Ресторан… А почему бы и нет? В конце концов, готовить я умею, поваров подготовлю, нет вопросов, клиентура в Калуге найдётся, а купец готов вложить деньги.
Мысли свернули на меню. Что бы я готовил в своём ресторане? Обязательно достаточно большое разнообразие блюд европейской кухни. И конечно, русскую кухню, как основа меню, но с изысками.
Например, тушёные телячьи щёки с гречкой или полбой — классическое блюдо всех хороших ресторанов. Нежное мясо, которое буквально тает во рту…
И тут меня осенило. Телячьи щёки, правильно приготовленные, по консистенции очень напоминают… тушёнку! Те же волокна, та же нежность, то же ощущение, что мясо разваливается от одного прикосновения вилки.
«Тушёнка», — подумал я, откладывая вилку.
А ведь это же суперидея! Это же рычаг с помощью которого можно попробовать перевернуть мой личный мир! Консервированное мясо, которое можно хранить месяцами, возить на дальние расстояния, использовать в походах, в армии, в дороге…
— Степан! — позвал я.
— Слушаю, барин.
— А ты знаешь, что такое тушёнка?
Степан почесал в затылке.
— Слышал в Париже, но не видел. Очень говорили дорогая.
— Вильям! Пелагея!— крикнул я. — Идите сюда!
Вильям появился в дверях, вытирая руки — видимо, помогал на кухне. А Пелагея была еще в столовой.
— А вы знаете, что такое тушенка?
— Я, нет, — коротко ответила Пелагея.
— Слышал, сэр. Но ничего толком не знаю, — пожал плечами Вильям.
Я напряг свой интеллект, последние дни мне иногда по мелочам из каких-то подвалов памяти извлекать достаточно забытые знания.
Вот и сейчас я вспомнил, что когда-то слышал, что мясные и консервы изобрел какой-то француз во времена Наполеона. Но сначала это дело пошло не очень широко, так сказать в «народ» консервы пошли через несколько десятков лет.
Слова Пелагеи, что она не знает, что такое тушенка, очень ценные. Они косвенное свидетельство, что в России этого нет или еще очень большая редкость.
А вот слова Степана и Вильяма вообще бесценны. Степан большая пройдоха и если бы консервы были вещью распространенной, он наверняка узнал бы их. А господин англичанин естественно и слышал бы и что-то знал.
Как всякий простой житель России образца начала 21 века, имеющий опыт советской жизни, я в технологии приготовления тушенки в домашних условиях был большой докой. Тем более чего только в своё время не приходилось консервировать.
Поэтому особого труда представить как это все должно выглядеть в более масштабном производстве труда не составило.
Я уже хотел направиться в свой кабинет, чтобы начать сегодня конкретно работать над воплощением своей идеи, как внезапно увидел что Вильям, Степан и особенно Пелагея ждут моих разъяснений.
— Смотрите, что получается, — решил я провести маленький ликбез. — Тушёнка — это мясо, которое можно хранить очень долго. Месяцами. И оно не портится.
— Как это не портится? — удивился Степан. — Мясо же быстро тухнет.
— А если его правильно приготовить и правильно упаковать, то не тухнет.
— И как же его упаковывать? — заинтересовался Вильям.
— В банки. Стеклянные или жестяные. Герметично закрывать, чтобы воздух не проходил.
— А зачем это нужно? — спросила Пелагея.
— Представьте, — сказал я, воодушевляясь, — солдаты идут в поход. Или купцы в дальний путь. Или корабль плывёт в далёкие страны. Что они едят? Сухари, солонину, крупу. А если бы у них была тушёнка? Открыл банку — и готовое мясо, вкусное, сытное!
Вильям все таки сделан уже немного из другого теста и он первым оценил мою идею.
— Понимаю! — сказал он с воодушевлением. — Это же революция в питании! Такой продукт найдёт покупателей везде — в армии, на флоте и среди путешественников…
Время было уже позднее и детское явно давно закончилось. Да и толочь воду в ступе явно ни к чему.
С троицей слушателей моих рассказов о тушенки можно вполне просидеть полночи. Но в кармане от этого не прибавится. А вот убыток вполне может быть приличный.
В уборочную страду день год кормит. Эту поговорку я в своё время слышал много раз. И сейчас у меня как раз такая ситуация.
Вильям болтун еще тот и вполне может просидеть несколько часов, настроив свои локаторы на болтовню барина.
А утром наверняка проспит и во время не явится на поле. А его Сидор Матвеевич поставил на очень ответственный участок уборочных работ: Вильям начал принимать привезенные снопы. От его правильной работы зависит как они будут досыхать. Одного барского гумна и двух овинов должно хватить на весь урожай с господской запашки и возможно принять что-то и с крестьянского клина.
Перед самым появлением самохватовского приказчика мужики мне говорили, что урожай в этом году в нашем уезде везде желает лучшего. И это означает, что на горизонте маячит страшная напасть — голод.
Поэтому надо максимально собрать имеющееся на полях без потерь и не важно чьи это поля, барские или крестьянские.
Мужики не сказали мне напрямую, но из их слов понятно, что они надеются, что барин разрешить им досушивать на своих гумне и овинах и крестьянские снопы.
Так что господину бусурману неожиданно достался один из самых ответственных участков уборочных работ. Брехать, как известно не пахать. И через недельки две я увижу: он брехун или все таки пахарь.
Ночью после визита купца была у меня были самые настоящие полеты во сне и наяву. Алкоголь в крови и мысли о всяких тушенках и сгущенках так возбудили мой мозг, что мне всю ночь снились сны как я строю большой консервный завод под Калугой и заваливаю Россию различными консервами.
Успех моего предприятия столь огромен, что я быстро начинаю продавать тушенку в Европе. А затем лично везу целый пароход в Америку, где мне удается сразу же покорить Нью-Йорк.
Хорошо, что августовские ночи еще короткие и мой коммерческий успех в Америке в сонных грезах был самым бесцеремонным образом прерван голосистой утренней компанией за окном. А иначе я бы наверное в своих снах, на ядре скорее всего, повез бы тушенку каким-нибудь обитателям Марса.
Весь следующий день я провел с народом на своем поле. Я оказался прилежным и способным учеником и освоил азы работы с серпом, успешно попробовал косить литовкой и вязать снопы.
То, что барин вместе со всеми убирает урожай, было для моих крепостных почти чудом. И оно явно пошло на пользу делу. Даже на мой взгляд начинающего хлебороба господский клин убирался быстро, а самое главное качественно.
За два дня было убрано десятин тридцать. На закате я перед тем как ехать домой прошелся по уже убранному полю и увиденная картина порадовала меня.
Стерня была чистой и ровной и мне не удалось набрать даже десятка оставшихся в поле колосков.