На полу начинается интенсивное шевеление, и я киваю Фатею с Куликом. Степан подскакивает и начинает наносить удары плашмя шпагой и кричать, чтобы все лежали смирно.
Стоило мне чуть скосить туда глаза, как звучит выстрел. Пуля проскакивает в каких-то миллиметрах от моей руки с лампой. Я, вместо того чтобы стрелять в ответ, зачем-то мчусь к очагу чтобы спрятаться за него. Второй выстрел, и я тут же получаю сильнейший удар в живот.
- А с.. - хриплю я, привалившись к кирпичной стенки очага.
Все застыли, ожидая, что будет дальше.
Мариэтту под мышку и быстро добавляю пламя, заливая всё светом.
- Вот же,.. дуракам везет - увидев, что пуля раздробила рукоятку даги не пробив кирасу, и где-то потерялась в одежде. Слышится звук сдвигаемой мебели.
Кулик не растерялся и всех положил на живот. Фатей выглянул из-за угла.
- Два мужика с саблями в руках - констатирует он.
Ощупываю себя, крови нет. Но что же, синяки потом посчитаем.
- Замени. Его сюда - киваю на Кулика. - Выходим, как учил.
Сам никак не могу перевести дух, больно зараза.
Степан впереди со щитом, я за ним с двумя пистолетами. Лампу оставили на полу. За кроватью стоят два мужика в длинных рубахах с разными саблями и колпаками на головах.
- Секретная служба императора. Бросайте оружие, иначе застрелим - а сам морщусь от боли.
Мужики думают. Тут от двери послышался топот, и мне пришлось развернуться. Ввалился Ремез.
- Твою мать, дурак - выругался я, разворачиваясь обратно.
В это время противники решили напасть, сделав выпады. Нет, не зря у нас были тренировки, а может мужики не проснулись. А может и фехтовальщики из них не очень.
Кулик делает волновое движение щитом, отбивая выпады, а шпагой поражает крайнего в левое плечо, и с двуствольным разряженным пистолетом в руке. По-моему Качукова. Пистолет падает.
- Больше предупреждать не буду, считаю до пяти и стреляю - предупреждаю их.
- Вас всё равно найдут и повесят. Вы помешали третьему отделу жандармерии - зло говорит молодой парень с "бульдожьими" щеками.
- Разберемся. Не виноват, отпустим. Даю слово - но соблюдать я его точно не буду.
- Вы не понимаете, куда вы лезете со своим рылом.
- Пять - произношу последнюю цифру, и они бросают сабли на кровать.
Забираем сабли и крепко связываем обоих, одного перевязав.
- Что там на улице? Кто стрелял? - спрашиваю Ремеза.
- Убежал, один убежал - вздыхает он.
- Молодцы - твержу сквозь зубы. - Остаёшься на охране и смотри, чтобы эти даже не шевелились - даю команду Ремезу, взяв его за грудки.
- Вяжем других.
Зажигаем медную масляную лампу, обнаруженную на выступе очага. Одного вязать уже и не надо, до утра вряд ли доживет. Потом обследуем комнату и находим ещё один выход. Дальше закрытая комната с дверью, в которой испуганно жмутся три девушки. Закрыли обратно, идём дальше. В другой комнате, закрытой тяжёлой занавеской опять женщины и дети на каком-то стеллаже с кучей ковров и подушек. Их то куда?
Идём дальше. Двери маленькие, а проходы узкие, приходится идти гуськом, и согнувшись. Находим лаз, по которому сбежал один из хозяев. Выглядываем и обнаруживаем недалеко Пётра, который интенсивно заряжает оружие. Он хорошо виден в свете звёзд. Понятно, почему он не попал.
- Пётр иди в лагерь и веди всех сюда - окрикиваю его. - Возвращаемся.
Запираем лаз.
- Жить хотите. Где подвал? - спрашиваю женщин.
Рассуждать долго некогда, хватаю первую и тащу из комнаты. Действительно подвал имелся и немаленький. Мало того, в нём много разного товара, ящиков и бочонков. Быстро обследовав, забрали только оружие. Спрятанные три гладкоствольных ружья, пару сабель, маленький бочонок пороха и мешочек с пулями. Лаза не обнаружили, но возможно он и есть. Тут ещё те хитрецы живут, как я убедился. Туда согнали только местных, а Качукова с неизвестным жандармом оставили.
- Ну что Савва скажешь? - знаю, что плохо с лошадьми, вот только насколько.
- Загнали лошадей, Дмитрий Иванович. Таких лошадей хор... - чуть не плачет наш кучер.
- Савва, я всё понимаю, но так...надо было - перебиваю его. - До Миллерово они хоть довезут.
- Дней через пять, не раньше.
- Тогда бери Гришу, заберите с подвала одного мальчишку. Сделай так, чтобы мы через этих пять дней доехали до Миллерово.
Дальше разные хозяйские хлопоты по доставшемуся хозяйству, организация обороны и всего остального. Пётра тоже занял, чтобы мне не мешал. Мне тут не до соблюдения прав человека. С Максимом ещё пришлось разбираться, его завернули в ковер и связали. Даже не стал слушать его речи.
Наконец появилась время очень внимательно обследовать бумаги в двух кожаных сумках для документов, которые цепляют к поясу. Они чем-то похожи на дамские сумочки с 21 века. Одна отделана медными бляшками, вторая серебряными.
В той, что попроще, нашел много разных бумаг. Паспорт на имя мещанина Качукова. Графскую грамоту на польского дворянина Станиславе Забелло. Какое-то письмо на арабском языке. Пять билетов московской охранной казны по 1000 рублей серебром. Вексель банка Ротшильдов на английском языке на две тысячи фунтов и несколько николаевских серебряных рублей и мелочи. Пузырек с какой-то жидкостью и разная мелочь.
Во второй побогаче, патент на дворянина и капитана жандармов Николая Александровича Мордвинова. Твоё ж м... , вот это попандос. Ну-ка его сюда.
Обследую его полностью, несколько не смущаясь. Хотя, чего там обследовать, панталоны, длинная рубаха и колпак. Кроме трех перстней ничего не обнаружил. Снял, под ругательства капитана. В сумке ещё около 200 рублей ассигнациями, чистые листы, перья в тубусе, маленькая наваха, бритва, дорогие французские мыло и одеколон.
- Скажите кто же вы такой? Я или мой отец, вас всё равно найдём - закончив ругаться Мордвинов.
- А подскажите, что вы в такой компании делаете, Николай Иванович? - а сам кручу кольцо, которое не даёт мне покоя. Где, где я такое видел?
Серебреное кольцо с красным камнем посередине и что-то начертанное, что так просто не разобрать. А вот английскую букву G с боку я разобрал.
- Я капитан третьего отделения жандармов, если вам это что-то говорит. Немедленно меня освободите и тогда получите снисхождение - видит, что я покачал головой. - Нет. Вы пожалеете. Очень пожалеете.
- Повторяю вопрос. Что Вы, тут делаете?
- И это не ваше дело. Вы мешаете проведению царского указа.
Перед этим я его оттащил в комнату, где так неудачно убил поляка. Трупы мы уже вытащили, но крови вокруг ещё много.
- Значит, не скажите?
- Вас найдут и повесят. Немедленно меня освободите. Я вам приказываю - заладил опять Мордвинов.
Меняю их местами, но так чтобы они даже не успели взглянуть друг на друга. У этого тоже, какой-то золотой перстень с двумя орлами по бокам, поддерживающих щит, с зелененьким камешком посередине.
- Так кто же вы такой, господин Качуков? Или поляк Забелло?
- А вам, Дмитрий Иванович, какая с этого печаль?
- Ух ты. Оказывается, я знаменит.
- Ну, ещё бы. Кто столько новых механизмов придумал. Да и не знать сына самого Мальцева, как-то не комильфо.
- Зачем у меня пытались украсть служанку Марию?
- Я к этому не имею никакого отношения.
- А кто?
- Это, возможно, кто-то из людей пристава Юмашева. Но сами понимаете... слухи.
Как-то он слишком любезен, с чего бы это?
- Так всё-таки, что Вы тут делаете?
- Я приехал за английским врачом, которого должен встретить.
- Дальше.
- Он должен помочь девушкам. Тайно.
- А они что, больны?
- Да, они привыкли к опиуму. А Вы, возможно сами знаете, что английские доктора в этом вопросе лучшие.