— Что будет угодно, сэр? — спросил он, остановившись в дверях.
— Извините меня… э-э…
— Генри, сэр, — ответил дворецкий, завидев моё замешательство.
— Генри, — вновь начал я, — вы что-то искали в подвале?
— Лишь убедился в наличии продуктов для приёма, сэр, — спокойно ответил он, не снимая улыбки с лица.
— Как скоро прибудут служанки?
— Не могу знать, сэр. В такой дождь ни один кучер не погонит своих лошадей в наши края.
— Пока можешь занять спальню прислуги, Генри, — говорил я, проходя мимо него.
Дворецкий не шевелился, лишь следил взглядом, а затем и всей головой за моими передвижениями, и даже когда я окончательно скрылся за аркой, ведущей к лестнице на второй этаж, мне не удалось расслышать ни малейшего шороха, сообщающего о каком-либо движении этого человека.
В тот вечер я решил не ужинать, о чём сообщил дворецкому, смиренно стоящему около входа в гостиную. Тот молча кивнул, вновь расплывшись в улыбке. А под самую ночь, когда мрак за окном стал настолько плотным, что даже еле различимые контуры окружающих поместье деревьев нельзя было разглядеть, сердце моё заколотилось с такой силой и болью, что я немедленно принялся рыться в своём чемодане в поисках сердечных капель. Спустя несколько минут боль отпустила, уступив место панике. Что-то не давало мне покоя, пугало меня, но я никак не мог понять, что именно. Наконец я принял решение внушить себе чувство полной безопасности и разыграть для себя небольшой показательный спектакль. Спустившись вниз, я прошёл в столовую, а затем и на кухню, где планировал завладеть ножом, который на всякий случай должен был присутствовать в моей комнате в качестве оружия. Но на кухне не было ни одного ножа! На обратном пути я снова вздрогнул, ведь прямо в дверях столовой стояла тёмная фигура дворецкого, освещаемая лишь тусклым светом печки. В сердцах я отругал его за столь неожиданное появление и, увлекшись процессом, совсем забыл спросить про отсутствие ножей.
Эта ночь тянулась крайне долго, даже невыносимо, и лишь к рассвету мне удалось заснуть. Дверь в комнату я предусмотрительно запер на ключ, но с утра обнаружил её открытой. Семя сомнения поселилось в моей голове.
На столике внизу меня уже ждал скромный завтрак, а дворецкий по-прежнему стоял около гостиной, улыбаясь мне во весь рот. Дождь немного поутих, но всё равно никак не прекращался и без устали стучал каплями по стёклам.
Прибытия хозяина я ждал после обеда, однако ни к полднику, ни к ужину, ни к ночи его не было. Единственным объяснением подобной задержки мог бы послужить непрекращающийся ливень, размывший просёлочную дорогу к поместью. Моё волнение нарастало, а былая паника возвращалась с новой силой. Каждый удар дождевой капли стал эхом отзываться в моей больной голове, а жуткие образы, которые представлялись мне днём раньше, теперь начали деформироваться. Они мерещились повсюду, от противоположного угла моей комнаты до обратной стороны затемнённых пыльных витражей, за которыми чудовища свисали с крыши на толстых нитях паутины и заглядывали в дом своими светящимися красными глазами.
Ситуация осложнилась, когда перед отходом ко сну я вновь не обнаружил на кухне ни одного ножа, о чём немедля сообщил дворецкому. Его лицо снова приняло эту ужасную гримасу, но в этот раз рот был слегка приоткрыт. Генри посмотрел на меня исподлобья и тихо прохрипел:
— Вам не нужен нож, сэр.
Всё моё тело будто покрылось инеем, внутри всё заклокотало. Каждым суставом, каждой клеточкой организма я ощущал нестерпимую боль от осознания своей безвыходности. Но снаружи я старался максимально сохранить лицо. Генри так же стоял в дверях, улыбаясь. Мне ничего не оставалось, кроме как в темпе вернуться в свою спальню, закрыть за собой дверь, схватить увесистую статуэтку греческого бога Аполлона с письменного стола и, сжимая её в руке, забраться под одеяло. По моим предположениям, если Генри вдруг захочет на меня напасть, то я, заслышав, как он вскрывает дверь, встану, пока мои шаги будут заглушать шорохи в замке, спрячусь за угол и неожиданно нанесу ему сильный удар статуэткой в затылок.
Время шло. Под одеялом становилось всё жарче, несмотря на холодную ночь. Ни малейшего шороха ниоткуда не доносилось, дворецкого будто бы вовсе не было в доме, но отсутствие тоненького лучика света из коридора, обычно проникающего в спальню сквозь небольшую замочную скважину, говорило о том, что в данный момент времени Генри находился прямо за дверью. Глаза предательски слипались, а головная боль усиливалась, забирая мою бдительность и любое желание пошевелиться, но спать было никак нельзя, иначе бы я мог упустить нужный момент.