Переезд в город был делом непростым. Эконома так и не нашли. Был, правда, в Топольке старик поляк, кто-то наподобие управляющего, но на него нельзя было полагаться. Ольга боялась, что за зиму весь скот зарежут или он просто передохнет. Бабы накопали картошки, но очень мало, и продать было совершенно нечего. Вложенные в поместье деньги оказались мертвым капиталом, о прибыли и речи не было. Ольга сама не понимала, как могла так ошибиться. Она во всем винила Азриэла. Кто не знает, чего хочет, тот и других всегда сбивает с толку. В других руках Тополька могла бы приносить доход, но для этого надо жить тут круглый год, а если сидеть в Варшаве и трястись над каждой копейкой, то, само собой, будут одни убытки. Ясно, что обрабатывать землю — это не для евреев. Вот если бы владельцем был доктор Иванов, уж он-то сумел бы сделать из поместья конфетку…
На другой день Ольга с детьми и одной служанкой сидели в карете. Сзади тащилась телега с вещами, за которыми присматривала другая девушка. Проезжали Закрочим. Еврейки сидели на скамьях или ступеньках и вязали чулки. В синагоге, где вчера рыдали над разрушенным Храмом, сегодня нараспев учили Талмуд. Прошел пейсатый парень с книгой под мышкой.
— Вон еврей идет, — указал на него Коля.
— Папа говорит, я тоже еврей, — отозвался Миша.
— Да, верно.
— Тогда почему у меня на висках таких завитушек нет?
— Погоди, еще вырастут, — хихикнула Наташа.
— А что значит еврей?
— Это вера такая.
— Правда, что евреи — это черти?
Наташа и Коля засмеялись. Ольга сердито посмотрела на детей.
— Неправда, Мишенька. Евреи — такие же люди, как все.
— А почему еврейских мальчиков не пускают на уроки Закона Божьего?
— Потому что у евреев другая религия.
— Какая?
— Ну, почти такая же, но немножко отличается.
— Евреи не верят в сына Божьего, — вмешался Коля. — Они убили нашего Господа.
— Разве можно убить Господа?
— А ну хватит болтать! — прикрикнула Ольга. — Незачем детям говорить о религии.
— Почему незачем?
Наташа улыбалась, но Ольга видела, что голова дочери занята другими мыслями. Наташины глаза то радостно вспыхивали, то грустнели. Ольга знала, что случилось с девушкой: она влюбилась в молодого поручика, который написал ей в альбом стишок и танцевал с ней на балу. «Что ж, это неизбежно, каждая женщина должна через это пройти», — утешала себя Ольга. Последние недели она чувствовала себя странно, у нее будто почва ушла из-под ног, все стало шатким и непрочным. В ту ночь она проснулась и долго не могла заснуть. Откуда ни возьмись появился страх: кровать — это всего лишь две доски. Запросто можно упасть. Повернешься и свалишься на пол! Ольга понимала, что это глупо, но страх становился все сильнее. Она встала и с обеих сторон приставила к кровати стулья…