Ливень неожиданно прекратился, выглянуло солнце, и сразу стало очень душно. Карета остановилась у гостиницы. Портье ловко подхватил чемоданы. Клерк заговорил с Кларой по-немецки. Он курил фарфоровую трубку, на кафельной стене у него за спиной висели ключи. Поднялись по узкой лестнице с красной ковровой дорожкой. Клара сняла двухкомнатный номер. В нем пахло старой рассохшейся мебелью, инсектицидом и клопами. Портье внес багаж. Вот Клара и в Нью-Йорке.
Ведь она еще в детстве столько слышала про эту Америку! Когда в России день, в Америке ночь, и люди там ходят вниз головой… Чего только не рассказывали! А оказалось — страна как страна, небо наверху, земля внизу. Клара подошла к окну и начала через лорнет изучать город, в котором так неожиданно очутилась. Вдруг пришло в голову: если после смерти есть жизнь, она должна быть примерно такой же: и похожей на земную, и непохожей… Что это за великан? А, он идет на ходулях. На нем цилиндр в красную и белую полоску. Клоун из цирка, что ли? Уличный торговец выкрикивает свой товар на разные голоса. Вокруг кучка людей. Или он что-то бесплатно раздает? Хватают, довольные. Здесь люди такие быстрые, проворные, так ярко одеваются. Напротив — магазин одежды, в витрине манекены, как живые, в плюше и бархате, шелках и мехах. В Польше такого не увидишь. У витрины стайка девушек, все в новых платьях и шляпках, будто на свадьбу идут. Что они там рассматривают, что им еще надо? И так разодеты в пух и прах. А вон девушка на велосипеде! Как быстро ножками работает! И не боится же, что ее собьют. Почему у всех прохожих в руках коробки и пакеты? Да, здесь всё иначе. Даже пальто носят совершенно другого покроя.
А ко второму окну приникли Луиза с Фелюшей. Фелюша забралась на стул и каждую секунду кричит: «Луиза, смотри! Мама, смотри!» Уличный фотограф вел под уздцы какое-то животное, не пони, не жеребенка и не ослика, но похожее на них на всех. У животного на спине маленькое седло со стременами. А это кто, в желтых штанах, шляпе с пером и с попугаем на плече? А вон парень продает игрушечных паяцев. Потянешь за нитку — они машут деревянными руками и ногами. Здесь, кажется, играют все, и дети, и взрослые. Газетчики выкрикивают новости. На противоположной крыше кто-то гоняет голубей длинным шестом. Клара никогда не видела, чтобы погода так стремительно менялась. Только что небо было свинцово-серым, и вот оно уже ярко-голубое.
— Ну, Фелюша, как тебе Америка?
— Мамочка, чудесно!
— Луиза, а ты что скажешь?
— Очень красивый город, мадам!
Фелюша проголодалась, и Клара отпустила ее с Луизой в ресторан напротив, а сама принялась осматривать номер. Ощупала матрацы, заглянула в выдвижные ящики. Туалет находился в коридоре, там же была ванная комната с такой длинной и глубокой ванной, что можно утонуть. Клара открыла краны. Вот так чудо! Из одного пошла холодная, а из другого горячая вода. Позвав служанку, Клара на ломаном немецком с помощью жестов объяснила, что хочет помыться. Девушка улыбнулась, ответила по-английски и принесла кусочек мыла в пестрой бумажке. Клара заперла дверь и разделась. Происходящее до сих пор казалось ей сном. Когда же она привыкнет, что она в Америке? Она плескается в нью-йоркской ванне, в регистрационной книге стоит ее имя: Клара Якоби. Где-то здесь, на одной из этих праздничных улиц, живет Александр. Она намылила живот, грудь, бедра. Клара снова почувствовала вкус к жизни. Возле ванны стояла табуретка, на ней валялся обрывок газеты. По рисункам Клара догадалась, что это реклама косметики, корсетов, отравы для тараканов и средств по уничтожению волос на теле. Вот рядом две картинки: слева — женщина, старая, растрепанная, лицо в морщинах, а справа — она же, но помолодевшая, элегантная, бодрая, улыбающаяся. Под картинками слова «before» и «after». Клара сообразила, что это значит «до» и «после». Она улыбнулась, вспомнив, как евреи называют Америку: Золотая Страна.