— Ты как будто меня не узнаешь, — сказала она по-польски.
— Узнаю.
— Ну, входи.
Он вошел в коридор, потом в гостиную. Снял соломенную шляпу, но не повесил на вешалку, а так и держал двумя пальцами. Папироса погасла, но он все сжимал ее губами. Что-то в гостиной изменилось, но он не мог понять, что именно. Новые занавески? Нет. Она убрала стул, на котором он обычно сидел. Значит, она его уже не ждала. Ципкину стало досадно. Клара искоса посмотрела на него. Ципкин побледнел, в его глазах читалось и мальчишеское упрямство, и неуверенность в себе.
— Надеюсь, ты принял окончательное решение. Если нет, лучше бы не приходил.
— Не понимаю, что на тебя нашло.
— Все ты прекрасно понимаешь. Не такой уж ты наивный. Нигде не написано, что одна женщина имеет право на мужа, положение в обществе и всяческие привилегии, а другой, которая жертвует своей жизнью, дозволено быть только бесплатным приложением. Но даже если и написано, я приложением быть не собираюсь. Так что решай, мой милый.
— Чего ты от меня хочешь?
— Я все тебе написала. Выбирай: я или она.
— Я не могу развестись за один день.
— Либо ты остаешься с ней, либо со мной. Двоеженство не пройдет.
— Если я от нее уйду, сразу место потеряю, — сказал Ципкин и тут же пожалел о своих словах. Кровь начала приливать к щекам, но словно остановилась на полпути.
— Значит, за любовь плату берешь? Ну, тогда другое дело. Знаешь, Александр, с меня хватит. Я далеко не уродина и не такая идиотка, как ты думаешь. Сама не понимаю, почему так долго терпела и молчала. После родов я сильно сдала, была совсем разбита. Ты загнал меня в угол, мой милый, но время прошло, и теперь я опять прежняя Клара. Так что не думай, что я буду за тобой бегать. Выбирай раз и навсегда.
И Клара улыбнулась. Точно так же она улыбалась, когда выигрывала у Ципкина в шашки. Были в этой улыбке и радость победы, и сочувствие. Ципкин долго молчал. Ощутил, что сжимает зубами давно погасшую папиросу, и вынул ее изо рта. Его зацепил снисходительный тон Клары. Она стояла перед ним, уперев руки в бока, дескать, все узнала-испытала и знает себе цену. Ципкин шагнул к печке и положил ладони на кафель, будто это зима и он хотел согреться. Все яснее некуда. Уйдет от Сабины — останется без гроша. Приданое положено на ее имя. Да если бы он и мог, все равно не стал бы брать деньги у женщины, которую сам же бросил. Допустим, он женится на Кларе. Как он даст свою фамилию женщине, которая дважды была замужем и легла с ним в постель при первой встрече? Как он сможет стать отчимом Саше? Сколько еще Клара сохранит красоту? Ей ведь уже сорок, даже чуть больше.
— Надо все обдумать, — сказал он после долгого молчания.
— Извини, Александр, но думать тебе лучше у себя дома.
— Выгоняешь?
— Нет, не выгоняю. Но я буду рада освободить тебя от всех забот, даже от обязанностей по отношению к твоей дочери. Такая жизнь для меня невыносима.
— Мне тоже тяжело.
— А тебе-то почему тяжело? И потом, так можно всю ночь проговорить. Но разговорами, мой милый, сыт не будешь. Не думай, что мне было легко. Ты и представить не можешь, что я перенесла. Не понимаю, как другие женщины могут такое переносить.
— Кто любит, тот все перенесет.
— Ну, другие меня мало беспокоят.
Ципкин потихоньку, останавливаясь на каждом шагу, подошел к окну, приподнял занавеску, выглянул на полутемную улицу. «Что же ей ответить?» — думал он напряженно. Вдруг само собой пришло решение. Он медленно повернулся к Кларе.
— Хорошо, я дам тебе окончательный ответ.
Она посмотрела на него, кажется, с испугом.
— И какой?
— Мне нужна ты, а не она. Но нам нельзя оставаться в Варшаве. Придется уехать.
— Куда?
— За границу. В Америку, например.
— Так…
— Иначе всю жизнь будем метаться.
— Да, ты прав.
— Ты готова на это?
— Готова.
Оба не ожидали, что разговор примет такой оборот.
— А ты куда хотела бы уехать? — спросил Ципкин чуть погодя.
— Не знаю.
— В Америке, по крайней мере, всегда можно заработать кусок хлеба.
— И что ты будешь там делать? Брюки шить?
— Не исключено.
— Хорошо, я согласна. Хотелось бы, чтобы Саша гимназию закончил, но, видно, не судьба.
— Там тоже можно учиться.
— Там все придется начинать с нуля. Но это не страшно. Если он пару лет поживет у моего отца, тоже не буду против. Я его люблю, но он еще ребенок, только жить начинает. А я хочу прожить как человек те несколько лет, что мне остались.