— Почему ты говоришь, несколько лет?
— Не знаю. Просто так. Ничего нельзя знать наперед. Если я не могу стать твоей женой, мне вообще ничего не надо.
— Пойдем спать.
— Я пойду за тобой куда угодно. Но ты должен мне обещать. И написать расписку.
— Считаешь, я способен тебя обмануть?
— Если не сдержишь слова, то все, я свободна…
И во взгляде Клары сверкнула ненависть, которую люди часто испытывают к тем, от кого зависит их судьба.
4
Клара проснулась, оттого что кто-то стучался во входную дверь. Шторы были спущены, и рассветная синева слабо просачивалась через них в спальню. Клара с Ципкиным только что уснули. Клара разбудила его.
— Александр, стучат. Слышишь? — позвала она приглушенным от любви и испуга голосом.
Ципкин прислушался.
— Кто это?
— Не знаю. Уже минут десять стучат.
Клара встала и накинула халат, Ципкин тоже быстро оделся, надел домашние туфли, которые Клара держала в квартире именно для него. Оба от усталости еле стояли на ногах. Быстро решили, что Клара откроет, а он подождет в гостиной. В передней было совсем темно.
— Кто там? — У Клары было предчувствие, что кто-то явился помешать ее счастью.
— Это я, Соня.
— Кто?
— Соня Ципкина.
— Твоя сестра! — Клара повернулась к Ципкину, который стоял на пороге, словно готовый броситься ей на помощь.
Она отперла замок, отодвинула засов и сняла цепочку. В дверях маячил силуэт девушки.
— Тысяча извинений, — быстро и тихо заговорила Соня. — Я бы не побеспокоила вас, но меня хотят арестовать. С одиннадцати часов по улицам кручусь.
— Что случилось? Александр, иди сюда!
Ципкин вышел в коридор.
— Соня? Что такое?
— О, ты здесь? У меня обыск был.
— Какой еще обыск? Когда?
— Я домой возвращалась, часов в одиннадцать, мы с Миреле в театре были. С Миреле Бабад. И еще один молодой человек, он не еврей. Они меня провожали. Идем, а на Дзикой парень ждет, Нотка, сын хозяина. Он и говорит: «Бегите, у вас обыск». Я к тебе пошла, на Новосенаторскую, но меня дворник не пустил.
— Что у тебя искали, что ты натворила?
— В Варшаве? Да ничего! Я живу в комнате, которую раньше Миреле снимала. Помнишь, я говорила, у них теперь типография. Они вместе живут. Ой, мне ж нельзя было об этом рассказывать! Это секрет. Они, как только про обыск услышали, сразу исчезли, как ветром сдуло. А я и не знала, куда бежать. Хотела у тебя спрятаться, но дворник не открыл. Осталась бы на улице, сейчас не холодно, но меня бы точно арестовали.
— Входите, что же мы тут стоим? — опомнилась Клара. — Она обещала мне прическу сделать и пропала. Я думала, не заболела ли. А что за христианин?
— Симпатичный такой, он у них главный. Мы вчера встретились, и они меня с собой взяли.
— А как ты узнала, что я здесь? — смущенно спросил Ципкин.
— Я не знала. Думала, ты дома или на даче. У меня при себе даже метрики нет. Все так неожиданно получилось. Надеюсь, пани Клара меня простит. За мной еще какой-то тип увязался. Не знаю, кто это был.
— Может, агент? — В голосе Клары прозвучала злая нотка. — Еще сюда заявятся…
— Нет, не агент. Александр, он только до твоего дома дошел. Когда стала звонить в ворота, куда-то делся. Просто какой-то хлыщ или Бог знает…
— Ладно, хватит в коридоре стоять, — перебила Клара. — Ну и ночка сегодня! Хотя уже утро. Извините, что мы в таком виде. У нас свои заботы. Александр, можно, я расскажу?
Они прошли в гостиную. Здесь гардины тоже были спущены, в комнате висел предрассветный сумрак, и их лица выглядели странно бледными, расплывались, как призраки на сцене.
— Так о чем вы хотели рассказать?
— Соня, мы скоро поженимся! Он разводится с женой…
Соня слегка отшатнулась.
— Александр, это правда?
— Да, Сонечка. Я никогда не любил Сабину. Это была глупость, с самого начала. Мы с Кларой любим друг друга. Наше чувство сильнее нас…
— О Господи! А как же Кубусь? Но я рада за вас. Твое счастье — это мое счастье. Мне Сабина тоже не нравится, а я ей. Александр, я не знала, что ты здесь, но решила, что пани Клара меня не прогонит. Инстинктивно почувствовала. Ну, поздравляю вас обоих. Надеюсь, вы будете счастливы. И у Фелюши будет отец…