— Хочу тебя! Хочу! — шептал ей на ухо Александр.
— Я умру без тебя, — отвечала она, зная, что это не просто слова.
Через полчаса Ципкин раздвинул гардины, в комнате опять стало светло. Скоро должен был прийти Саша, нужно было соблюсти приличия.
— Я там твой чемодан заметила, — только сейчас сказала Клара.
— Да.
— Как ты это сделал?
— Она еще ничего не знает.
— Как, почему? Хотя мне все равно.
Он пошел на кухню умыться. Клара переоделась в домашнее платье. Она металась по квартире, из спальни в гостиную, из гостиной в коридор. У нее была куча дел, и она не знала, за что хвататься. Сомнения исчезли, ее охватила дорожная лихорадка. Надо быстро все продать. Чем скорее они уедут, тем лучше. «Он меня любит! По-настоящему! — говорила она себе. — То, что другие получают в юности, Бог послал мне сейчас!» Она вышла на кухню. Александр, голый по пояс, плескался под краном. Услышав шаги, он обернулся. Клара только сейчас заметила, какой он бледный. Похудел, глаза покраснели, будто он не спал несколько ночей. Он молча смотрел на нее.
— Ну, с чего начнем? — спросила Клара.
— Тебе видней.
— Почему это мне? Ты же мужчина.
— Я готов уехать хоть сегодня.
— Я тоже, но дай мне еще один день. У тебя вообще денег нет?
— Триста рублей.
— Ладно, тоже лишними не будут. У нас за все про все три тысячи, кроме тех, которые надо оставить на детей. Боюсь, первый год придется нам поголодать.
— На хлеб я как-нибудь заработаю.
— Ну, мойся. Скоро сын придет. В Ямполе подумали, что я с ума сошла. Тебе сегодня никуда не надо?
— Нет. Мне идти некуда.
— А Соня где?
— Не знаю.
— Вот и случилось то, чего я столько лет ждала. Ты мой муж, я твоя жена. У тебя чудная дочь, красавица. А ты о ней даже не спросил.
— Сейчас меня только одна женщина интересует.
— И тебе не стыдно? Но как же я счастлива!.. Давай-ка я тебя помою.
Клара взяла губку и намылила Александру спину, плечи, грудь. Потом стала натирать его одеколоном и вдруг уткнулась лбом ему в плечо и, кажется, задремала стоя. Накатила усталость, колени подогнулись. Ведь она почти не спала ночами, с тех пор как Ципкин пришел и написал расписку. И не ела. Она чмокнула его в щеку и сказала, что ей необходимо прилечь хотя бы на пару минут. В гостиной она упала на диван. Да, она одержала великую победу, но войну еще не выиграла. Этот слабак просто втихаря сбежал из дома, у него духу не хватило сказать жене правду в глаза. Хотя она, Клара, сама посоветовала ему так поступить… Она закрыла глаза и погрузилась в темноту. Он бросил ради нее семью, отказался от карьеры. Видно, она может строить свое счастье только на чужом несчастье. Клара схватилась за голову. Что за хаос у нее в мыслях! Какой сегодня день, какое число? Господи, что будет через неделю, через месяц, через год? А ведь что-то будет. Время не стоит на месте…
3
Миреле арестовали. Из Отвоцка пришло сообщение, что Мирьям-Либа очень плоха. Шайндл родила мальчика. Нужно было сделать обрезание, Азриэл должен был пригласить родителей и тестя. Все это было очень трудно — и физически, и морально. Обрезание казалось Азриэлу варварством. Неужели так необходимо выполнять эту заповедь? Ведь перестали приносить в жертву животных. Правда, почти все варшавские ассимиляторы обрезают детей, но где тут логика? Почему Азриэл, врач второй половины девятнадцатого века, должен подражать бедуинам, которые до сих пор не отказались от этого дикого обычая? Но не делать нельзя. Шайндл будет ужасно огорчена. Родители тяжело переживают арест Миреле, и еще один удар совсем их добьет. И что сказать деду Калману, на деньги которого Азриэл учился? Может быть, Азриэл даже потеряет место в больнице: еврей, не сделавший ребенку обрезание, атеист и политически неблагонадежен. И родителей придется позвать, хотя Азриэлу было стыдно перед соседями-христианами за отца в меховой раввинской шапке и мать в чепце. При этом Азриэлу было стыдно, что он стыдится родителей, и от этого стыд становился еще сильнее. У Шайндл все кошерное, но реб Менахем-Мендл и Тирца-Перл все равно не будут есть в доме сына, они давно говорили, что ни к чему не прикоснутся. Мало того, малыш заболел дизентерией, и было неясно, получится ли сделать обрезание на восьмой день или придется отложить. Вся эта история превратилась для Азриэла в настоящий кошмар.