- Эмилия, детка, ты совершенно меня обидела, - Степан приложился к бутылке, вытер рукой губы и отрыгнул, как обожравшаяся на радиоактивном лугу корова, - я рассчитывал на тур танца с тобой.
Мне стало противно, и я сказала, глядя в другую сторону.
- Обида - не виски, Ижевский. Ее надо не глотать, а сплевывать.
- Даже нанесенная тобой обида, Эмилия, очень много значит для меня, - пьяно прищурив один глаз, сказал карлик и попытался меня обнять.
Я выскользнула из его коротких лап и подошла к барной стойке, где смешивая коктейль, стояла Миранда. Джон Грейсон озабоченно посмотрел на свои наручные часы.
- Дорогая, - обратился он к своей жене, - пора на боковую. Ты идешь?
Миранда оставила бокал с недопитым алкоголем и, плотоядно взглянув на Романа Сигала, сказала:
- Пожалуй, пойду. Может быть, присниться, что я замужем за нефтяным магнатом и живу в замке за двадцать миллионов долларов!
Гениальная писательница, моргая своими мизерными глазками, утопающими в суровом море подкожного жира красных, как спелые яблоки, щек, подошла ко мне. Она взяла меня под руку и выразила желание проводить меня в каюту. Я грубо освободилась от ее потных объятий.
- Я не просила вас о помощи, а вы не дева Мария, хотя, я уверена, что святости у вас с лихвой хватило бы не только зачать плод без помощи мужчины, но и родить его, не отрываясь от рукописи нового детектива.
- Вам натурально нельзя пить, - обиженно заявила Мария Драгунская голосом, напоминающим звук расстроенной скрипки. Она резко повернулась, и мне показалось, что яхта дала крен как минимум на два градуса правым бортом. Она заявила, что отправляется спать.
Ижевский, все еще сидя на подлокотнике кресла, пьяно улыбнулся и развел в стороны руки.
- Что поделать, я поздно ложусь и рано встаю. Я еще не сова, но уже и не жаворонок.
- Мне кажется, Ижевский, что вы – микроб, – сказала я.
- Почему?
- Потому что микро – это маленький…
- Зато, биос – это жизнь, - перебил он меня, гордо подняв подбородок.
- Какая жизнь у одноклеточных? - возразила я и посмотрела Роману в глаза. Мне казалось, что наш незаконченный танец на верхней палубе обязательно найдет продолжение сегодня ночью в моей каюте.
Роман добавил моей надежде оптимизма, когда любезно предложил проводить меня.
Он взял меня за локоть.
- Пятница – это не только короткий день, но и длинная ночь, - остроумно заметил магнат.
- Правильно проведенная ночь – залог отличного утра, удачного дня и вообще, последующих отношений, - не менее красноречиво добавила я.
Роман промолчал. К тому же мы уже пришли. Я думала, он непременно зайдет в комнату, но Сигал попрощался у двери, заявив, что у него еще есть кое-какие дела на судне. Мне показалось, что в его интонации сквозило обещание посетить меня чуть позднее.
Я приняла ванну, надела халат прямо на голое тело, ведь я даже в одиночестве презирала спать в нижнем белье. Приготовив постель, я поискала вторую подушку, но нигде не обнаружила ее. Потом я решила, что эта постельная принадлежность нам не нужна. Не придет же Роман ко мне в каюту, чтобы банально спать рядом с такой очаровашкой?
Я наливала себе лимонад, когда в дверь тихо постучали. Мое сердце радостно подпрыгнула. Роман не заставил себя долго ждать!
Я открыла дверь и увидела лысый череп Ижевского. Он был одет в банный халат, полы которого волочились по полу. В одной руке он торжественно держал бутылку шампанского, а в другой вазу с конфетами. Моему разочарованию не было предела.
- Что вам угодно? –спросила я ледяным голосом, способным заморозить кипящую лаву любого вулкана.
Линзы дорогих очков Ижевского моментально запотели, и я запахнула халат на своей груди, куда был устремлен плотоядный взгляд карлика. Я пожелала ему спокойной ночи и попыталась захлопнуть дверь. Однако он успел вставить в щель между полотном и косяком двери свою ногу, обутую в шлепанец. Тогда я, недолго думая, схватила с вешалки медный рожок для обуви на длинной ручке и огрела финансового директора по синей лысине. Долгие часы тренировок в тренажерном зале моей подруги Евы Мендельбойм не прошли даром. Тело карлика выпало на ковер в коридоре, а бутылка с шампанским покатилась по нему с такой скоростью, что казалось, она может проделать дыру в корпусе «Морского романа» не хуже снаряда шестнадцатидюймовой пушки линкора Королевского военно-морского флота. Конфеты из вазы рассыпались, как брошенные цветы из рук сбежавшей невесты.