Я заказала бутерброд с рыбой и кофе по-ирландски. Мужчины – омлет с ветчиной, зеленым горошком и помидорами, а также чай.
По странному стечению обстоятельств, нам достался именно тот столик у окна с видом на ресторан, где я сидела в прошлый раз.
Отхлебнув из чашки горячий чай, Артур Остин посмотрел мне в глаза.
- Госпожа Мартин, так что вы говорили о приведении?
Я с подробностями и пояснениями рассказала коронеру все. Начиная от редакционного задания, выданного моим маразматическим начальником в Лондоне и кончая странным происшествием в ночь с шестого на седьмое сентября 2015 года в моей комнате замка Уэлслингтон Холл.
Остин допил чай и с сожалением посмотрел на дно чашки.
- Ваш рассказ настолько невероятен, дорогая Эмилия, что я верю каждому вашему слову.
То, что он назвал меня по имени, было весьма приятно и открывало перспективы дальнейшего развития наших отношений. Артур Остин все больше нравился мне.
Потом Артур задал вопрос, на расшифровку которого я потратила целую минуту.
- Не замечали ли вы, Эмилия, в последние дни перед смертью Романа Сигала каких-либо особенностей в поведении убитого или близких к нему лиц, а также в настроении убитого?
- Как я могла это заметить, если знакома с ним меньше недели, а виделась не более десяти часов?
Остин неопределенно пожал плечами.
- Какие вещи были у убитого, когда вы видели его в последний раз?
Артур посмотрел на мое растерянное лицо и добавил.
- Точное выяснение этого вопроса важно для того, чтобы сопоставить перечень имевшихся при убитом вещей с вещами, обнаруженными при трупе. Отсутствие каких-либо ценностей дает основание предполагать убийство, совершенное при разбойном нападении.
- Ничего такого, чтобы представляло какой-то интерес для…разбойников, - вяло ответила я.
Кэнди слушал нас с открытым ртом. Очевидно, он чувствовал себя Ватсоном при гениальном Шерлоке Холмсе, ухватившем тонкую нить преступления.
Неожиданно правое ухо практиканта неестественно дернулось, и кусок затвердевшей жвачки с противным звуком хлюпнулся в его чашку с чаем, подняв высокий фонтан коричневой жидкости.
Тут ко мне в голову пришла мысль о том поддельном дневнике Элизабет Чейч. выдуманной Драгунской …
ГЛАВА 23
Остин снова достал початую пачку «Дирола» и задумчиво положил подушечку себе в рот.
- А что вы говорили о дневнике некой дамы, который демонстрировал гостям Роман Сигал перед смертью?
- Неужели коронер умеет читать мысли?- подумала я.
- Это была старая коричневая тетрадь в кожаном переплете с двумя ременчатыми застежками.
Я пожала плечами и добавила.
- Но все это было шито белыми нитками. Тетрадь и записи никогда не существующей леди Элизабет Чейч были поддельными. Не знаю, кто доводил тетрадь до состояния вековой давности, но содержимое состряпала эта бегемотообразная брандахлыстка Драгунская.
Брови Артура Остина удивленно взметнулись вверх.
- В чем смысл и интерес этих фальсифицированных записок?
- Они, то есть мой босс, и покойный Сигал собирались использовать меня в темную, как главную актрису в реалити шоу о приведениях и пытались убедить меня таким образом в реальном существовании Сиреневой девочки и её рыцаря.
- И вы утверждаете, что весь этот спектакль вчера вечером в библиотеке был подготовлен исключительно для того, чтобы убедить вас в существовании призрака?
Я снова пожала плечами.
- Очевидно, они считали, что так я быстрее поверю во всю эту потустороннюю чушь, и зрители насладятся моим искренним ужасом и соответствующим поведением в момент встречи с этими призрачными монстрами.
Остин задумчиво посмотрел на меня своим пронзительным взглядом, отчего внизу моего живота затрепетали крылья бабочек, которые всегда начинали меня щекотать в период неожиданной влюбленности. Это я называла позитивным стрессом. Моя подруга Ева Мендельбойм, как выпускница университета, изучавшая основы психологии, рассказывала мне, что бабочки в животе - обычное физическое потрясение. Когда возникает стресс, наш мозг реагирует адреналином. Этот адреналин гонит кровь в желудок. Именно тогда мы и чувствуем подобное покалывание в животе.
- А что, подобные шоу теперь законны? – спросил полицейский, а я лукаво заметила, что ему, как юристу виднее.