Мы помолчали.
- А кто нырял за барахлишком? – спросила я, небрежно откинувшись на спинку стула.
- Я не знаю. Кто-то из нанятых на стройку людей. Этим занимался Чак Чек.
- Ладно, - примирительно сказала я, - выпишите чек сейчас?
На черепе хитрозачесанного появились мелкие капли пота.
- Я должен иметь гарантии. Шантажисты имеют привычку не отпускать жертву.
- Как вы эти гарантии себе представляете?
- Я, пожалуй, положусь на ваше честное слово.
Я задумалась. Внутри меня шла борьба. Моя честь, которой я так гордилась и которая, безусловно, являлась важной ценностью вступила в конфликт с другой высшей ценностью – справедливостью. Нарушение честного слова может разрушить мое собственное доверие и уважение, станет ли обман ради справедливости для меня праведным поступком или, напротив, я стану лицемерной сучкой? Допустимо ли нарушить принцип ради большего блага? Цель оправдывает средства или средства должны быть столь же чистыми, как и цель? Не испытаю ли я чувство вины, за то, что нарушу обещание? А ведь я его нарушу.
Лысый хрыч хорошо меня знал.
Но этот эгоистичный алчный старик вряд ли рассчитывал, что я могу пожертвовать честным словом ради цели общей справедливости.
Я глубоко вздохнула и сказала:
- Можете считать, что я дала вам слово не делиться этой информацией с третьими лицами и больше никогда не возвращаться к этой теме.
Картер удовлетворенно хмыкнул, достал из внутреннего кармана чековую книжку, уточнил название моего банка и через минуту подал мне заполненный чек на сумму один миллион фунтов стерлингов.
Возвращая чековую книжку на место, он с улыбкой сказал:
- Инкассация чека, милочка, может занять от нескольких дней до нескольких недель.
Я спрятала чек в карман своего костюма.
Дверь в кабинет с шумом распахнулась, и помещение быстро наполнилось полицейскими. На Картера надели наручники и вывели из кабинета.
Я подала Артуру диктофон и, немного поколебавшись, чек на баснословную сумму.
- Значит, это была ты?
Я кивнула головой.
- Какой же я глупец! – проворчал Артур, - самодовольный напыщенный индюк.
Не скрою, это признание мне было особенно приятно, даже жаба, душившая меня по поводу чека, исчезнувшего в кармане полицейского, несколько ослабила свою хватку.
Целых два месяца в Лондоне я наслаждалась ничегонеделаньем. То я бесцельно шлялась по бутикам, ничего не покупая, то тупо сидела часами в кафе, глядя на резвящихся за окном голубей, даже моя лучшая подруга Ева Мендельбойм заявила, что я вернулась из Фалмута совершенно другим человеком. Меня так и не вызвали в суд, ограничившись письменными показаниями.
После Рождества, 26 декабря, на День Подарков ранним утром в мою квартиру кто-то позвонил. Надев шлепанцы на босые ноги, еще как следует не проснувшись, я открыла дверь. На пороге стоял Артур Остин с большой белой коробкой в руках.
Мы пили чай на кухне, наслаждаясь вкусом Викторианского бисквитного торта. Потом, Артур достал из кармана сложенную вдвое бумагу и церемонно вручил мне.
Это был чек на сумму один миллион фунтов стерлингов.
Предвидя мой вопрос, Остин сказал:
- Часть пленки на диктофоне оказалась бракованной и специалисты не смогли восстановить небольшой фрагмент на ней. Хотя он, вероятно, не имел никакого значения в этом уголовном деле.
Потом он поцеловал меня в щеку.
- Какую газету ты намерена купить?
Я вздохнула, обняв его за шею.
- Пожалуй, я подумаю о том, чтобы открыть частное детективное агентство. Кстати, мне нужен компаньон.
Конец