Юрий Гаврилович, осмотрев Семку, всех успокоил. Сказал, что серьезнее синяков ничего не будет. Но пару или тройку дней парню нужно отдохнуть.
— Домой ему не стоит ехать. Вон у нас есть свободная палата, занимайте ее вдвоем. И живите. Заодно подлечим, наблюдение обеспечим. Ему сейчас покой нужен и уход. Думаю, все обойдется. Хотя… Если считаете нужным, вызовите врача «Скорой помощи».
Но Петухов поверил Юрию Гавриловичу. А Семка вскоре пришел в сознание, лишь жаловался на головную боль. Больше его ничто не беспокоило.
Лидия Михайловна сделала ему примочку на глаз. Опухоль мигом прошла, глаз нормально видел.
— Ну что, Сема, получил от старухи? Не красней! Я первые два года с такими фингалами ходил, что даже жена не верила, будто мне их больные подсадили. И в основном от женщин получал. Ох и заботились обо мне, чтоб в темноте не споткнулся. Потому на свидание только ночью бегал. Днем слишком много завистников. Иная оглянется, аж крестится, а мужики, случалось, проскочат мимо, оглянутся и лопочут: «Чур меня, чур!»
А одна бабка так вцепилась, признаться совестно, за что ухватилась. Ей в глюках родной мужик привиделся, покойник с десятилетним стажем. Ну а я, как на грех, под руку попался. У ее мужа все то, за что схватилась, давно отгнило, мне ж тогда всего двадцать пять лет было. Бабка на радостях голосит, а я от боли не своим голосом. Тут наш главврач подошел, хирург по профессии. Глянул. Оценил ситуацию и говорит: «Резать будем! Другого хода нет». Ну я испугался, говорю: «Что резать?» А он в ответ: «А за что поймался! Бабку заклинило, Не стану ж ей руки ампутировать. Они ей еще сгодятся».
«Если она вас за это поймает, тоже отрежем! Я сам справлюсь! Иль старухе руки нужнее, чем мне мое?» — спросил главврача. Он позвал санитаров. Те хохочут, говорят, что эта бабуля всех мужиков перещупала, ну и облили нас холодной водой. Бабка отцепилась от меня с испугу, но я с того времени постоянно настороже. С неделю в тот раз разогнуться не мог. Так и ходил, будто бабка все еще висит на ширинке, зажав в кулаке мое. Всяких старух после нее видел, но ту никогда не
забуду — охотницу Диану, старую кикимору. Бывало, она ночью снилась. Подскакивал и потом не мог заснуть. Дрожал в холодном поту от страха…
— Юрий Гаврилович! Я так боялся, что вы меня ругать будете. Но, честное слово, не виноват. Разнять их хотели. А сам получил, — вздохнул Семка.
— Я тоже хотел накормить Степановну. Она сидела рядом с мисками такая скучная. Не знал, что у нее приступ так проходит. Давай ее уговаривать, чтоб поела. Она ухватила миску с супом да как даст мне по голове, весь суп по макушке и плечам растекся. А Степановна вторую миску мне на голову натянула, с кашей. Потом и компот в рожу вылила. Хохочет, ей весело. А я отмывался до вечера. Хорошо, что еда была не горячей, остыть успела, иначе облысел бы тогда, — пожаловался Ромка тихо.
— Женщины-санитарки нас жалеют, помогают, подсказывают. Показывают, как кормить, мыть, выводить на прогулку больных, определять по глазам начало приступа и даже как гасить его. Теперь нам легче. Поначалу вовсе трудно приходилось, — сознался Сенька и привстал с постели.
— Ты сегодня отлежись. Не подскакивай. У меня к тебе одна просьба: не сердись на бабку, она больная. Будь повнимательнее. Сам знаешь, где работаешь, — потрепал Юрий Гаврилович мальчишку по плечу и вышел в коридор к ожидавшему его завхозу.
— Ну, смотрите сами, все постельное белье старое. Одеяла и пододеяльники залатанные. Новых уже семь лет не получаем. На халаты и пижамы смотреть больно. Полотенца изношенные. О тапках лучше не вспоминать. Скоро наши больные босиком ходить станут. О палатах сами знаете. Потолки протекают, крыша дырявая, со стен штукатурка отваливается, полы сгнили. Рамы в окнах на честном слове держатся. Ну, эту зиму уж как-нибудь переживем, а на следующий год больницу надо закрывать на капитальный ремонт. Иначе беда случится. Людей придавит потолком. Вчера больная проснулась в ужасе — ей на лицо с потолка кусок штукатурки упал. Так женщина до утра спала в коридоре, прямо на полу, — жаловался завхоз.
— Знаю! Мне и самому горько. Но что делать? Не дают нам денег на ремонт!
— Моргу тем более ни копейки не давали. А ремонт сделан. Да и новый ледник построили. Всего за месяц! Иль Петрович настырнее? Или морг нужнее нашей больницы?
— Ты меня не подначивай! Морг и мы — все нужны! Узнаю у Петровича, как удалось ему ремонт пробить, на какую кнопку надавил. Может, и нам обломится, — пообещал Бронников завхозу.
Леонид Петрович пришел в больницу на следующий день. Открыв двери в кабинет главврача, сказал улыбчиво: