Annotation
Сотников Юрий Алексеевич
Сотников Юрий Алексеевич
поминки
У нас недавно одна старушка померла: не какой-то там внезапной кончиной, так чтобы все родственники заходились от плача - ой, да на кого же ты нас покинула, бедных сиротинушек; нет, не так быстро, а в свой срок. Ну конечно, дочка слезу пустила, зять глаза подмокрил, да и внучата у гроба чуточку хмурые стояли - всё как положено, как опытные соседки присоветовали.
Митрий, зять этой старушки, мужик богатый по нашей сельской мерке, а потому друзей у него нет, даже добрых товарищей. Может, кто бы и рад в друзья к нему записаться, да только он никого близко к сердцу не подпускает, боясь что потом душевно взнуздают и сядут на шею. В общем-то, Митрий и прав: наши мужики небогато и с ленцою живут, а поэтому просить обязательно будут, тем боле у друга. И попробуй не дай - самым низменным скрягой окажешься, за то что обидел отказом родного товарища. Так лучше пока чужого послать подальше, чем со своим потом лаяться.
Не имея друзей, Митрий обратился к соседям управиться с похоронами - с могилкой да гробом, с венками да крышкой. Можно даже сказать - наконец-то был вынужден обратиться - потому что до этого он воротил от нас свой курносый нос.
- Доброе утро, Митрий. Прекрасный день,- скажешь ему.
- Здрасте. Ага.- Ответит как плюнет.
Семеро было нас, мужиков, на могилке, и он восьмой. Ну постояли с непокрытыми головами, вздохнули над гробом как и над нами кто-то будет вздыхать, по горсти земли бросили и закопали останки. А душу отпустили на волю, сказав ей - лети, родная, неча тебе вечно живой страдать над теперь чуждым прахом.
Бабы тоже на погосте были. Особенно старушки, куда ж от них денешься. Для старушек самое большое развлечение - это гадать, которую следующую бог к себе заберёт. И что самое интересное: они не испытывают никакого страха пред смертью, а лишь чувство похожее на азарт игрока в казино - на моё ль ляжет шар, на чужое. Они уже всё перевидели, ничего нового не ждут, а вот усталость от жизни в душе подкопилась - она бы и рада уйти в избавленье, но пусть сначала подружка.
После захорон к нам подошла жена Митрия, дочка покойницы, дородная симпатичная барыня. Синее траурное платье сидело на ней как на ладони перчатка. Я даже грешным делом подумал - кто их туда втискивает так объёмно, рельефно и соблазнительно - вот бы на ком изучать географию, все её крутые холмы, зовущие бездны, живительные родники и изверженья огнедышащей лавы.
Ох, прости меня, старушка. Но именно на похоронах яснее всего проявляется манкость жизни для нас, молодых.
- Мужчины, я прошу вас всех к нам домой, помянуть мою матушку,- жеманно пригласила мужчин дочь старушки. Само собой, что она позвала и женщин; но чтобы не мешать друг другу разнополовыми разговорами да сплетнями, мы распологлись подальше от баб, в садовой беседке.
Вот это Митрий замечательно придумал, очень расчётливо. Не в обиду, женщины, вам скажу - но мы с вами должны обязательно иногда отдыхать друг от дружки. Хоть на рыбалке ли, в лесу или на охоте, а желается мужицкой душе побыть в тишине - без нервов и визга. А уж пить да веселиться сам бог нам велел без вас, потому что все наши компанейские беседы и хотения вертятся вокруг женских прелестей, родимых тёпленьких манких - и вы будете только помехой для наших сердечных и плотских откровений. В мужской компании, бывает, такое прорывается, что мы пьяные рыдаем от несбывшейся любви, и именно стакан водки, лёгкий расслабленный, становится катализатором слёз. А в другой раз так накатит, что всякую любовь забываешь от распутного рассказа какого-нибудь брехливого замухрышки. И то, что мы собрались на поминки, нашей развесёлой трепотне уже не помеха.
Митрий от желания хоть на вечер стать своим - для нас, пока чуждых - непомерно суетился, бегая туда-сюда за блюдами и напитками. Садовая тропинка от дома до деревянной беседки была похожа на канат, протянутый меж двумя берегами, и он как паром возил на себе мясо и картошку, соленья и салаты, но главное водочку. Мужики предвкусительно облизывались, и нарочно при приближении Митрия чмокали языком да губами, чтобы сделать приятное и ему, и конечно себе. Потому что каждое новое блюдо навевало - да чего там, наяривало в желудок опустошительный аппетит - казалось, что только сядешь к столу и сразу умнёшь всё зараз, выпьешь всё одним ливом. Но это лишь видимость: на самом-то деле желудки у людей не резиновые, и про них есть много пословиц, которые я не очень-то помню, а своими словами скажу так - глазами бы и слона съел, а в животе мышь не поместится - или, видит око да зуб неймёт.
- Митрий, ну чего ты один как взмыленный носишься? возьми моего внука в помощники,- предложил хозяину дедушка Пимен; и толкнул меня в бок. Чего это он? - думаю.
- Да нет, отец, спасибо вам. Я сам справлюсь.- Митрий так живо сказал ни-ни, будто боялся что я всё понадкусываю по дорожке, не выдержав искушения.
Дедуня с хитрецой попнулся к моему уху:- знаешь, почему он один бегает? чтобы никто не увидел, как он внутри живёт. Вон, даже баб дальше летней кухни не впустили.
Может быть, и вправду дед что-то такое заметил, может привиделось от старости - но во всяком случае, стол был нежадный. Наравне с простыми огородными кушаньями, свойской свининой, курятиной, хозяин выставил и дорогие столичные блюда - балык, сервелат, ветчину - и конечно, неизменную красную икорку, причём не намазанную на бутерброды, а сыпом вместе с ложкой в хрустальном вазоне. Ешьте, мол, гости дорогие - я не скаред, и напрасно вы обо мне думали.
- Димитрий, а что это за грибы?- вопросил диакон, бооольшой знаток, когда увидел на столе широкую миску, до краёв заполненную тягучей взвесью маринада с лавровым листом, чесноком и перцем.
- Извините, мужики,- смутился хлебосольный хозяин, стыдясь показаться нехлебосольным.- Я сначала думал эти солёные грибочки на базаре купить, у старух - там и маслята, и грузди - но всё-таки не решился; не дай бог что случится, так я потом позора не оберусь. Пришлось брать грибы в магазине.
- А зря,- заметил худой да высокий как жердь, которого все звали Фёдором. У него передёрнулся кадык, сглотнувший слюну от смачных воспоминаний.- Я однажды купил банку чёрных груздей у одной задрипанной бабки, потому что очень вкусно они за стекляшкой смотрелись - но поначалу опасался, слепая, отравит; зато когда раскушал, мужики, да под бутылочку водки, то чуть было в пляс не пустился - так хорошо стало на сердце.
- Хотите, я вам сейчас своих принесу?- привскочил чернявый мужичок, который по причине своего мелкого роста нёс венок вместе с бабами. Ему, наверное, теперь стало неудобно перед товарищами, вот он и выхватился из-за стола в эйфории всеобщего братства.
- Да сиди уже,- одёрнул его дедушка Пимен, тряханув за фалду костюма.- Тут и так полный стол, хоть бы половинку из этого съесть.
- А и вправду,- опомнился мужичок, хитро смекнув, что пока он будет туда-сюда бегать, остальные станут вкусно пить да веселиться.- Я потом занесу.
- Хорошо сидим, мужики,- гласно заметил диакон, и у многих сидящих даже волосы на голове завихрились от предвкушения трапезы, от ожидания долгой интересной беседы. Если, конечно, хозяин раньше времени не погонит домой.
А вот не погонит: он так трудно жил один, зажиточный среди обыкновенных, что теперь ему очень хотелось показаться перед соседями свойским малым, рубахой-парнем. Поэтому он бегал с подносами, суетясь если не услужить то ублажить точно - чтобы не было больше разговоров будто он зазнавшийся жадина.
Мужики это понимали, и наверное могли бы уже начинать гульбу: но если в другом доме они сразу хватались за бутылки, не дожидаясь команды хозяина, то тут следовало погодить - тут за тамаду сидел дьякон, а вероятно что за ним подойдёт и сам поп Сила.