Будучи аспирантом я изучал культуру восточных славян, готовился написать диссертацию. Моей целью было стать самым молодым кандидатом наук нашего университета. И это вполне было возможным. Я был круглым отличником, да и учиться любил. Но прежде всего я хотел доказать самому себе что чего—то стою и, несмотря на мои проблемы с памятью, могу стать лучшим. Это заставляло меня работать с утра до ночи. Не знаю как Алёна уживалась с такой заучкой как я, но она терпела и даже поддерживала. Говорила, что гордится мной.
После университета наука не захватила её как меня и она устроилась менеджером в строительную фирму, где работала ее мама. Алёне больше нравилось общаться с людьми, чем корпеть над книгами. Я был нелюдимым интровертом, а она общительным экстравертом с кучей друзей и знакомых. Она была моим проводником в общество людей, где я всегда предпочитал забиться в самый дальний угол. В какой—то момент я испугался, что могу потерять Алёну и сделал ей предложение. С тех пор я постоянно испытывал стыд, что несмотря на скорую свадьбу, не могу думать не о чем кроме своей диссертации. Алёна была вся в мечтах и я искренне пытался ей во всем помочь, но мысли снова и снова уносили меня прочь. Я мечтал доказать что у каждого мифа и легенды есть основа — историческое событие, что все они несут в себе какой—то факт, а являются не просто небылицами прошлого. Но пока у меня ничего дельного не выходило, не хватало материала. Да я даже не мог сформулировать тему диссертации, хотя мой научный руководитель уже требовал ее.
На следующий день, погруженный в свои размышления, я сидел за столиком в университетском кафе и мерно размешивал сахар в пластиковом стаканчике с чаем. Повсюду сновали туда—сюда студенты, многие использовали перемену не только для того чтобы подкрепится, но и чтобы пообщаться друг с другом. Вокруг меня был шум и гам, но я, уставившись в свое отражение в чае, думал только о том, как начать писать диссертацию. Я даже не сразу заметил как ко мне за столик, нарушив мое задумчивое одиночество, подсел Георгий, тоже из аспирантуры. Нас нельзя было назвать друзьями, но мы общались и часто вместе ходили на обед. Я все же должен был общаться еще с кем—то помимо Алены.
— Привет, ты чего такой задумчивый? Совсем загрыз гранит науки?
— Нет, что ты. Я все про свою диссертацию думаю. Харитонович требует назвать ему тему, намекает что может отложить пока совсем это дело, раз у меня ничего не выходит.
— Да забей, он тебе завидует, за свою ученую карьеру ничем похвастаться не может, а ты у нас такой молодой и перспективный,— махнул рукой Георгий,— Может тебе научного руководителя сменить?
— Да нет, не в нем дело, — протянул я и с самым печальным выражением лица на свете уставился на свой стаканчик, — никак не могу понять как подступится к своей же теме. Словно ступор какой—то.
— Хм, ты же увлечен славянскими легендами, верно? Небось и диссертация на эту тему?
Я кивнул.
— Слушай, я тебе не рассказывал раньше, но моя бабка родом из глухой деревни, — начал Георгий и даже придвинулся поближе, чтобы я лучше его слышал сквозь болтовню студентов, — Я ездил к ней каждое лето пока она жива была. Прикол этой деревни в том, что они там чтят традиции всякие. Не секта, не бойся, а просто закоренелые ребята.
— И чем это может меня заинтересовать? — меланхолично спросил я, продолжив размешивать уже растворившийся сахар в чае.
— Они верят в духов всяких, леших, водяных, твоих этих. Как их народность называют, — Георгий поморщился, пытаясь назвать — древиничи. Во!