Я выронил ежедневник из рук на пол и выхватил мобильный телефон из кармана пуховика. Хоть здесь и не было связи, я все равно по привычке таскал его с собой. Конечно же связи не было. Я вернулся в зал.
— Где здесь есть связь? Откуда можно позвонить? А ну отвечайте где ловит!
Старики с тревогой в глазах посмотрели на меня и застыли точно кролики в свет фар.
— Не может быть чтобы в этом проклятом месте не было связи, — угрожающе обратился я к старикам. Специально понизил голос, чтобы выглядеть более устрашающим. Старики переглянулись и снова одновременно уставились на меня не понимающим взглядами.
— Чего молчите? Отвечайте! — я сдерживался, хотел схватить их за грудки и трясти пока они не скажут куда пропала Алёна. Я хотел вытрясти, выжать из них все ответы на мои вопросы. Но это было бессмысленно, я понимал, они ничего мне не расскажут, не буду же я их пытать. Самое главное, я никак не мог понять смысл происходящего. Куда делась Алёна? Почему они скрывают это?! Что происходит? Необходимо вызвать полицию как можно скорее, они разберутся.
— На холме иногда ловит. Ребятишки летом туда звонить бегают, — ответила дрожащем голосом Надежда.
— И где этот холм?
— В поле за деревней, от избы направо и до конца улицы — увидишь. Но зимой он весь в снегу, там сугробы, небось, по пояс. Увязнешь, а тебе же вечером уезжать, я не…
— Я никуда не поеду без своей невесты! — прервал я старушку, произнес слова зло, отрывисто. Я не поблагодарил ее за информацию и выбежал в двор.
Зимняя деревня, погруженная в зловещую атмосферу ненастья, казалась потерянной во времени и застывшей. Деревья, некогда уютно укрытые снегом, теперь стояли словно склоняющиеся старики, сгорбленные под тяжестью лет. Дорогу замело и не поймешь теперь, где дорога, где канава, а где уже начинается поле, все стало одинаково бесцветным. Все вокруг утратило яркость, и даже звуки глухо поглощались снежной пеленой, слышно было лишь хруст снега под ногами. И даже этот звук ранее подчеркивающий звенящую чистоту воздуха теперь звучал как зловещий треск и только усиливал ощущение суровости окружающего мира. В этой зимней симфонии холода каждый шаг казался мне подвигом. Я пересек невидимую границу деревни и погрузился в снег по колено. Он точно холодный обманщик таил под своей мягкой поверхностью различные ловушки в виде оврагов, ям, заставляя меня буквально сражаться за каждый дюйм передвижения. Я шел осторожно, боясь подвернуть ногу. Холодный воздух проникал в легких, разрывая их волной боли. Я осознал, что снова не застегнул куртку, и мороз терзает мою голую шею. Ладно, сейчас не это главное. Надо добраться до этого чертова холма. Я шел вперед точно ледокол рассекая эту серую бескрайнюю пустошь. Среди некогда белоснежного поля, где сугробы вздымались до пояса, я вступил в настоящую борьбу со стихией, а это самое страшное — бой с несговорчивым безразличным врагом. Пока я пробирался к возвышенности, снег набился в мои ботинки и ноги тотчас промокли. Я стиснул зубы. Скованный муками холода, я медленно продвигался по занесенному полю, а бремя каждого шага тянет меня в глубины зимнего ада. Хруст снега под ногами как мучительные стоны дополнял картину моей упорной борьбы с суровой природой. И только тишина да свист и завывание ветра были немыми свидетелями моего мучительного похода. Наконец я приблизился к желанному холму. Холод вцепился в меня, медленно высасывая все тепло, его неведомые пальцы сжимали каждую мышцу моего тела и сковывали ее. Я должен был все преодолеть, я должен был взобраться на этот чертов холм. Ноги, ошеломленные усталостью, несколько раз подводили меня, я падал, бился коленями о промерзшую землю. Мне приходилось прикладывать усилия, чтобы собирать всю свою волю в кулак и вставать, идти дальше. Прошло много времени пока этот ужасный путь был преодолен и я оказался на вершине холма.