Она медленно поднялась на ноги. Он снова поднял руку.
– Это то, что я должен сделать. Как я могу узнать, чего я стою, когда живу в отцовском доме, кое-как перебиваюсь и никогда не уверен, что смогу перебиться, вечно в ожидании какой-нибудь катастрофы, вечно гадая...
Гадая о чем? – хотелось ей спросить, но она не спросила.
Он быстро подошел к ней, обнял, поцеловал. Поцеловал горьким прощальным поцелуем.
Он с трудом оторвался от ее губ и, отстранившись от ее лица, сказал:
– Я не обижусь, если ты не сможешь простить меня. И не обижусь, если ты не захочешь меня, когда я вернусь. – Он отступил от нее. – Прости.
Повернувшись на каблуках, подхватив саквояж, он спустился по ступенькам и зашагал прочь.
Сара через пелену слез смотрела, как он уходит все дальше и дальше. Растерянность, замешательство, неуверенность переполняли ее. Что же ей теперь делать?
Она не слышала, как открылась дверь, не чувствовала, как к ней подошел дедушка, и обратила на него внимание только тогда, когда он оказался сидящим рядом с ней. Он обнял ее и притянул ее голову к своему плечу.
– Сара, помнишь, как ты мечтала поездить по заморским странам? Готов поспорить, ты знала об этих городах больше, чем те, кто живет в них. – Шишковатой рукой он погладил ее по голове. – Что ж, ты знаешь о своем муже больше, чем он знает о себе.
Она выпрямилась и, смахнув слезы, посмотрела на него.
– Большинство мечтаний, принцесса, не сбываются от одного только желания. Они сбываются, когда ты добиваешься этого. Нужно только сильно хотеть их исполнения. – Он взял ее за подбородок. – Я всегда был уверен, что на самом деле ты не хочешь уехать, потому что если бы хотела, то нашла бы способ уеxать. Ты бы не согласилась на помолвку с Уорреном и не осталась бы в Хоумстеде. Но сейчас совсем другое дело. Правильно? Все дело в том, насколько сильно ты любишь Джереми.
Шипя и обдавая перрон облаками пара, поезд медленно въехал на станцию. Выпустив последнюю струю пара, он остановился у станционной платформы.
Джереми поднял с пола саквояж и зашел в вагон. Направившись к первому же незанятому месту, он сел и стал смотреть в окно на южную сторону долины. Хорошо, что он сел на эту сторону. Ему не хотелось смотреть на Хоумстед. Не хотелось думать о Саре, Мак-Лиодах, Рэфферти, вообще ни о ком из города. Не хотелось думать о том, что может пройти много времени, пока он вернется.
Больше же всего ему не хотелось думать о том, не делает ли он ошибку.
Сара...
Он посмотрел на желто-голубую шляпку, которую держал в руках. Он забежал в свою старую комнату над тюрьмой и вытащил шляпку из-под койки. Одним только небесам известно, почему.
Нет. Он знал. Причина этому – Сара. Он купил шляпку потому, что она заставляла его думать о Саре. Он захватил ее с собой по той же причине.
Сара...
Он вернулся в Хоумстед с сердцем холодным и пустым, как старый фермерский дом зимой. В нем поселилась Сара и разожгла огонь, который согрел самые темные уголки дома. Сара любила его, несмотря ни на что. Сара видела в нем человека, достойного любви, Сара простила его за то, каким он был, за ошибки, которые он сделал.
Сара...
Господи, если он не смог найти в себе ничего хорошего здесь, с Сарой, где же он найдет?
Пыхнув паром, поезд дернулся вперед в тот самый момент, когда Джереми вскочил на ноги. Чтобы не упасть, он ухватился за спинку сиденья.
Пых... пых... пых...
Он схватил саквояж и повернулся...
Перед ним стояла Сара, в руках у нее был тоже саквояж.
– Сара, – прошептал он, и имя ее потонуло в шуме набирающего скорость поезда.
– Так куда мы едем, Джереми? Она была в голубом платье.
– Мне всегда хотелось попутешествовать и посмотреть мир, – сказала она.
Розовые яблоки щек подчеркивали матово-белый цвет ее кожи, нижняя губа похожего на сердечко ротика дрожала.
Она шагнула к нему, держась за спинку сиденья в нескольких дюймах от его руки.
– Дедушка говорит, что мечты сбываются, если ты очень хочешь и добиваешься этого. – Она понизила голос, но продолжала смотреть ему в глаза. – Все, о чем я когда-нибудь мечтала... Получилось так, что все они исполнились в тебе, Джереми. Поэтому я еду с тобой. Я хочу быть с тобой, когда ты найдешь то, чего ищешь.
Он протянул руку и дотронулся до ее щеки.
– Ты уже была со мной в этот момент, Сара. Просто я не знал, чего ищу. – Он прижал ее к себе, обхватив лицо ладонями. – Я искал тебя.
Сара не отрываясь смотрела в его карие глаза. Сердце бешено колотилось в груди, в горле стояли слезы радости.
– Я чуть было не потерял тебя, – прошептал он.
– Нет, – хватило у нее сил ответить, – нет, ты не потерял меня. Я всегда буду с тобой.
– Я люблю тебя, Сара. И никогда не побоюсь сказать тебе это еще раз. Я люблю тебя.
Потом он поцеловал ее, и слова, которые она так мечтала услышать, продолжали отдаваться эхом в ее сердце.
ЭПИЛОГ
Сентябрь 1899
Солнце, подобно гигантскому оранжевому шару, висело над окрашенными в пурпурный цвет вершинами. Через минуту оно стало медленно садиться за горы, которые отбрасывали длинные тени в долину. Вечерний воздух быстро холодел, а легкий ветерок нес с собой дыхание осени.
Сара в накинутой на плечи шали стояла во дворе и смотрела на закат, любуясь его красотой.
Она услышала тоненькое ржание жеребенка Эмбер, обернулась и увидела, как Малыш Блейз рысцой трусил по загону к своей матери. В соседнем загоне недавно купленная корова Уэсли мирно жевала траву.
Кончиками пальцев Сара потерла спину, зная, что ко всему хорошему, что ее окружает, скоро добавится еще одно благо – сын Джереми.
Радость ее была безмерной.
Скрипнула дверь конюшни, и Сара оглядела двор. Она увидела, как Джереми большими шагами направляется к ней, и улыбнулась.
Он заметно отличался от того человека, которого она впервые увидела в дверях дедушкиного дома почти десять месяцев назад. Летнее солнце покрыло его лицо бронзовым загаром. После многих недель тяжелой работы его мышцы окрепли, а руки стали мозолистыми. Он перестал прихрамывать. Но главное отличие было не во внешности.
Джереми Уэсли был в мире с миром и самим собой.
Подойдя к ней поближе, он усмехнулся, и она не могла удержаться от смеха.
– Похоже, что твоя поездка в Бойсе была удачной.
– Если верить Норману Хендерсону, самые высокие цены за несколько лет. – Он обнял ее и притянул к себе, насколько позволял сделать это ее живот. – Мы сможем пристроить к дому еще одну комнату.
Она посмотрела ему в глаза.
– Ты выполнишь мою просьбу?
Джереми кивнул, и улыбка его погасла.
– Я видел Уоррена. – Он глубоко вздохнул. – Поначалу была некоторая натянутость, но я надеюсь, что все уладится. Ты была права – мне следовало с ним повидаться. Мы... Мне кажется, что мы найдем общий язык. – Он поцеловал ее в лоб и снова улыбнулся. – Он ухаживает за племянницей мистера Кубицки. По-моему, он от нее без ума. Полагаю, что мы еще до будущей весны получим приглашение на свадьбу.
Ее охватило чувство громадного облегчения.
– О, я рада, – сказала она тихо, – я так рада. Обняв ее за плечи, он заглянул ей в глаза.
– Спасибо тебе, Сара.
Ей не надо было спрашивать, что он имеет в виду, Она теперь всегда знала, что у него на сердце.
Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Она вспомнила то время, когда мечтала найти свое счастье в Филадельфии или Нью-Йорке, Лондоне или Париже, когда мечтала о таинственном английском лорде. И вспомнила то время, когда она поняла, что все, чего она желала, все, о чем мечтала, было здесь, в Хоумстеде.
– Я люблю тебя, Сара.
Она улыбнулась и теснее прижалась к мужу, зная, что никакой таинственный английский лорд не мог сравниться с Джереми Уэсли.