Повторилась по нарастающей ссора из-за оттенков Алькиного голоса. Солидный сорокалетний Сигалев прошипел, чтобы Григорянц не смел соваться к нему со своими замечаниями. И Алик, что-то поняв, хлопнул себя по лбу и еле дождался, когда Кочетков уйдет, чтобы излить крик своей восточной по деду-армянину души.
— Братцы, да ведь мы же боимся… Сигалев боится!.. Что шеф воспримет наши замечания по делу как его профессиональный минус. Да ведь мы же так белиберду будем делать!
— Может, ты прямо ему и скажешь, что мы все… белиберду? — выдохнул Сигалев.
«Ох!..» — подумала Тома.
— Постойте, да прекратите вы! — крикнул Власов.
Леля сказала:
— А правда, надо что-то делать.
— Пойти в дирекцию и доказать, что это непроизводительная атмосфера в отделе — когда во всем мелочная регламентация! — поддержал Юра Власов.
— Ну да. И говорить нужно будет о главном. Вот, скажем, я вчера за собой замечаю: полдня не встаю и не отрываюсь от рукописи, как каменная глыба, даже курить вроде перехотел — не хочется. Родители бы посмотрели — порадовались: мол, Аличек — и без сигареты! Не хочется под взглядом шефа лишний раз вставать и выходить. И самому интересно: сколько я смогу непрерывно удерживать внимание без спада. Еще студентом я данные по этому поводу читал, помню, что совсем мало что-то. А тут ничего, значит, могу. И только когда с обеда пришел, вижу, что я одну и ту же страницу два раза перекатал! И вообще, суконно получилось и нечетко.
— Этот факт скорее не в твою пользу, — отозвался Лев Сигалев. — К тому же у тебя невольно была установка на отрицательные результаты эксперимента…
— Да нет, это факт. Сам факт обработки нами нелинейной информации, он подсказывает… — заикнулась было Альбина и посмотрела умоляюще на Горянчикова. С уходом Василия Ивановича говорить в отделе без посредников она избегала.
— Конечно… Я компоную отчет по отрасли… Томка реферирует, тут сноски на полстраницы по каждому термину, это же вчувствоваться надо! У Шестова с Риммой третий день не движется в этих склоках вводная статья до словарю. И это не значит, что, если я отсюда ни на секунду не выйду… Иначе получается логика внешнего порядка, когда лучший — это самый усидчивый.
— А потому что раньше слишком много бегали… Мнение сложилось об отделе.
— Да… И кот в этой ситуации не в нашу пользу.
— Я его к тетке в Звенигород отвезу.
— Не. Не отдавать кота Сигалеву! И вообще, я без Петьки не могу: уволюсь или умру!
— Он как яркий цветок на окне… в вышине! — шутейно продекламировал Витя Шестов.
— А что это он там лакает? Кися, милый… Не поили тебя давно!
— Нет, вы послушайте… Впечатление такое, что никого не интересует, что происходит в отделе! — Это Алик Григорянц.
— Тома, да оставь ты кошку!
— Это, Горянчиков, кот. И не смей на него кричать!
— Да я на тебя кричу!
— Нет, о чем мы вообще говорим?.. — осторожно вступил Сигалев. — Нормальные дисциплинарные меры. Может быть, немного с перегибом на первых порах. К тому же вся эта неразбериха и ремонт… И потом — какое у него сложилось впечатление от отдела? Нет, я вам скажу, вы еще порядка не видели! Вот мой тесть в прошлом году по линии министерства в Западный Берлин летал, они в одном проектном бюро были… Такая картина: зал на сотню столов и кульманов. Воробей забился в вентиляцию — так никто не встанет его выпустить. И курят, прямо в горле першит… Есть, правда, двое-трое, те, наоборот, на своих виллах работают. Генерируют идеи. И еще какие. Хотя остальным, конечно, не позавидуешь.
— Да утрясется все. А вообще, конечно, надо сходить. Про Альбину вот объяснить, что она ездила в комиссионный от всех нас.
— Да ладно, сходим. Или нужен разговор с Кочетковым. Ведь он же справедливый человек. И делает правильные в принципе вещи…
— Иди ты, «правильные»!
— Но к какому результату они приводят… Просто он еще не понимает отдела, и отдел не понимает его. Мы все словно разучились общаться и работать.
— Вот Григорянц пусть и начнет…
— В психологии это называется «человек с этической инициативой», — подражая Горянчикову, одобрительно заключила об Алике Леля Малько.
— Да нет, вы знаете… — Виктор Шестов поднялся и прошелся в коридор, где на полу дыбились газеты в засохшей известке, и обратно. — Я «по собственному» подаю. Мне сейчас, ближе к защите, нужно к своей кафедре прибиться. Я в Плехановский институт давно собирался… — Виктор достал из кармана сложенное заявление и как-то смущенно помахал им в воздухе.