Но утром удивилась не только Тамари.
Грант проснулся от того, что кто-то возился под ним. Он тихо открыл глаза - его квадратный подбородок утопал в ее волосах. Растрепанное золото шекотало ему в носу - так что очень хотелось чихнуть. Но он же демон! И он сдержался. И ничем не дал понять, что проснулся.
Только как будто во сне, еще плотнее обхватил ее ноги своей ногой , а шаловливо устроившаяся на нежном животике рука крепко прижала ее к могучей груди.
Тамари замерла, не зная что делать. И куда делась ее ночнушка? Ну не могла же она забыть ее надеть!
Замер и демон. Но он – то уж точно знал, что будет делать дальше … Огромная ладонь еще чуть-чуть сдвинулась вниз, добралась до пушистого местечка и начала гладить и легонько щекотать, прижимать и отпускать…
И вдруг острые иглы впиваются ему в руку! Рвут и кромсают ее на части! С ревом вскакивает Грант и отшвыривает в сторону царапающийся, искрящийся черными и серебристыми молниями комочек. Пушистый, твою ж м..ь , комочек!
Голый Грант свирепо трясет окровавленную руку, а пушистый комочек уже снова несется к нему! Демон стаскивает с кровати одеяло , перехватывает в воздухе кота, на лету заворачивая его и тут же, пока кот не успел разодрать одеяло, вместе с "упаковкой" запихивает в комод. В сердцах даже стулом приложил. Комод, а не кота.
Тамари едва успела прикрыться подушкой, как в покои на шум ворвались – кто бы сомневался! – Ульфик, Рагнар и маленький Десмон. Мариэлла в этот раз почему-то отставала – вероятно, беспокоили разбитые накануне коленки.
- Слава тьме, жив, - поднял к небу глаза Ульфик, глядя на сына.
- Ах, какие ножки, - ухмыльнулся Рагнар, расматривая Тамари, спрятавшуюся под подушкой.
- Сколько крови , - в восторге прорычал маленький сильфид. Он все еще считал Гранта своим врагом номер один.
- Куда же мне спрятаться, - подумала Тамари и тут же Мариэлла заботливо пркрыла ее пледом.
***
А спустя пол часа все еще завернутая в жаркий плед Тамари убеждала Гранта:
– Котенок совсем не станет мешать, вот увидите!
Демон устремил полный сомнения взгляд на вышеупомянутое животное, обнюхивающее каждый сантиметр , куда только мог дотянуться его любопытный нос, и взволнованно вилявшее длинным с шипами хвостиком. Наконец котенок нашел тряпку – а это были остатки ночнушки - и начал увлеченно ее грызть.
– Рагнар сказал, что он очень умен.
– Как все дворняжки.
– Но он не дворняжка! – запротестовала Тамари, нагибаясь, чтобы погладить котенка, устроившегося у самых ног. – Это карликовый йольский кот.
– Что?! – потрясенно воскликнул Грант.
– Карликовый йольский кот, – пояснила Тами, думая, что мужу просто неизвестна эта порода. – Они очень умны и вырастают не слишком большими. – И, заметив, что муж смотрит на нее с таким видом, словно она полностью потеряла рассудок, Тамари добавила:
– Милый Рагнар мне все любезно вчера рассказал.
– Это милый честный Рагнар? – саркастически переспросил Грант. – Тот самый, что поклялся, будто кот карликовый?
– Да, конечно, – подтвердила Тамари, склонив голову набок и удивляясь его странному тону. – Тот самый.
– В таком случае остается надеяться, что он солгал также и насчет характера этого крошечного чудовища.
– Так он лгал мне!?
– Причем бессовестно, – мрачно подтвердил Грант, морщась от раздавшегося внизу довольного гогота старых демонов. – Если вот это – карликовый йоль, он должен вырасти размером со среднего быка, этакий неуклюжий мохнатый великан с огромными лапами! Лучше бы его отец был маленьким шотландским котом!
Он с таким отвращением оглядел будущего "карлика", что Тамари поспешно отвернулась, скрывая улыбку, и, став на колени, подняла котенка.
Грант смотрел на прелестную демонессу, ставшую его женой: ветерок играет золотыми локонами, упавшими на алебастровую щеку, губы сосредоточенно сжаты, в одной руке она судорожно сжимает плед, в другой – присмиревшего котенка. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кружево занавесок, окружали ее голову сияющим ореолом.
Невольная улыбка осветила смуглое лицо. Грант медленно покачал головой:
– Ты необыкновенная, Тамари.
Его решение держаться подальше от жены, пока та сама не проявит инициативу, внезапно и безжалостно было подавлено непреодолимой потребностью смять эти нежные губы своими. Всего лишь раз.
И не успел он шагнуть к ней, как сердце Тамари забилось в тревожном ожидании. Она уже знала, что предвещают эти горящие страстью глаза и его низкий, чуть гортанный голос.