— Хорошо, — отвечает Лондон. — Значит, у нас есть большой план, куча дел, и
совершенно нет времени, чтобы его привести в действие. Нужно спешить.
Комментарий к главе:
— отсылка к Джону Грину.
Шестнадцать
— Значит так, — говорит Фелиция.
Я и Фо сидели на трибунах на спортивной площадке за школой. Здесь никого не было.
Уроки закончились, и вряд ли кто-нибудь сюда придет. Идеальное место, если нужно поговорить о
важном.
— С самого начала тебе не нужно было знакомиться с Брэдом и его компанией, —
продолжает темноволосая.
— Ты Трента имеешь в виду тоже? — спрашиваю я
— Да.
— Нет, он не такой, как Брэд. Он помогал мне, а не ему, — произношу.
Я верю лишь в то, что вижу. В то, что проверено мною. Трент хороший, он ни разу не
сделал мне что-либо плохое, даже защищал. Для меня Трент будет славным всегда. Хотя, может
быть, я и в нем ошибаюсь?
— Я говорю лишь то, что знаю. Возможно, он изменился, но раньше и у него была не
лучшая репутация. — Фелиция пожимает плечами.
Сглатываю. Почему-то мне кажется, что теперь все, кто меня окружает, предадут меня,
сделают какую-нибудь пакость. Конечно, Лондон не входит в этот список «всех». Но, тем не
менее, ощущение предательства не оставляет меня. Нельзя никому верить.
— Во-первых, тебе нужно было остерегаться Брэда и одного из его лучших друзей —
Гарри. Они самые мерзкие из всех. По большому счету лучше не связываться со всей футбольной
командой, но с ними особенно. Во-вторых, это наши пижонки. Стейси — главарь и создатель mean
girls. Раньше она встречалась с Брэдом, естественно, ради репутации. Они постоянно ругались,
расставались, снова сходились, находили себе на стороне кого-нибудь еще — и это все только
поднимало их репутацию. Они считают друг друга личными игрушками, никто не должен играть с
ними, кроме их самих. Стейси постоянно запугивала своих возможных конкуренток и снова
возвращала себе Уайта. Но затем появилась ты, и Брэд решил променять Стейси на тебя. И все
думали: « О боги, что с ним случилось? Не уж-то влюбился?». Ха. Ничего подобного, как видишь.
Я смотрела вниз, на свои ноги, на свою обувь, и шаркала ногами. Мне хотелось разодрать
асфальт, пробить его, посмотреть, что там внутри. Хотелось взглянуть на раскаленное ядро нашей
планеты, на его сердце. Что бы я тогда почувствовала? Наверное, то же, что и сейчас.
Разочарование. В асфальте нет сердца и глубины — это камень. А жидкое ядро нашей планеты,
находящееся на глубине под сотню тысяч километров — всего лишь железо. Не нужно искать
глубины в тех вещах, где её и не может быть.
— Феба — девушка Гарри. Их обоих ты, кажется, видела. Гарри использует Фебу как
подстилку в одинокие вечера, во все остальные дни у него всегда найдется по девушке. Видимо,
Феба даже не против такого расклада. Она считается шестеркой Стейси, хотя думает, что они
лучшие подруги. По-моему, так это просто смешно. Эти две бесят меня больше всех, первая —
считает себя лучше прочих людей, вторая думает, что она законодательница моды, и обе думают,
что они не отразимы, потому что они в составе команды чирлидеров. Меня от них блевать тянет,
— проговорила Фо и поежилась.
Брюнетка достала пачку сигарет из своей сумки. Закурила. Я смотрела на неё, как
завороженная. Синеватый дымок растворялся в воздухе спустя доли секунд после выдоха. У Фо
получались очень забавные колечки из дыма.
Мне так паршиво. На душе скребли кошки. И больше ничего. Боли нет. Пустота
заглатывала все возможные чувства в свою бездну. Это словно ты остаешься один в темноте, ты
кричишь, бьешь невидимые стены, но никто не слышит — все впустую.
Никогда раньше меня не охватывало такое желание — безумное желание забить эту боль
никотином. Внутри всё напряжено, натянуто. Горло высохло, и ты не знаешь, чего же хочется. А
хочется отравиться, умереть. Включить какую-нибудь грустную песню и тихо-тихо рыдать под
неё. Так, чтобы никто не видел. Сначала хочется получить хоть какое-то лекарство, любое, лишь
бы оно помогло, лишь бы ты выжил. А затем хочется получить лекарство от боли, которое
медленно, но верно, тебя убьёт. И тогда на помощь тебе приходят сигареты.
Я ведь никогда раньше не курила по-настоящему. То, как меня учила Лондон, не считается,
я даже не вдыхала сигаретный дым. Я не знала, что такое может быть, у меня не было привычки
курить никогда. Но сейчас это была не просто потребность. Наверное, именно в такие моменты
своих жизней люди и начинают курить.
Выпрашиваю сигаретку у Фелиции. Она дружелюбно протягивает мне одну. Поджигает. Я
вдыхаю и выдыхаю дым. Но ничего не происходит.
— Нет, ты не правильно делаешь, — говорит Фо. — Ты просто полощешь рот. А нужно
вдыхать сильнее, чтобы пробрало до самих легких.
Я стараюсь следовать словам девушки. Вдыхаю еще раз. Глубже. Горло жгло и драло от
боли. Я сильно закашляла. Сейчас я казалась себе ребенком.
— Вот так, продолжай. Горло и должно драть.
Делаю еще одну затяжку — теперь намного легче. А затем боль в горле совсем проходит.
Вообще, любая боль проходит. Голову заполняет вакуум, расслабляя тело. Мысли лезут наружу.
Кажется, что ты можешь обдумать всю маленькую вселенную, находящуюся в твоей голове. А
любой, кто заставлял тебя страдать, покидает твоё тело и мысли с каждым выдохом. Лондон была
права: сигареты помогают забыться.
Пока я осмысливала свою маленькую бесконечность, Фелиция продолжала свой монолог:
— Следующая парочка, идущая сразу за Стейси и Фебой и входящая в их клуб, — это
Дженна и Карин. Дженна — высокомерная кобыла. Если ты не знаешь, как она выглядит, то
слушай и лучше обходи стороной. Она очень высокая, наверное, метра под два. Очень худая,
прямо как ты. — Фо легонько ткнула меня локтем под ребра. — Одна из лучших баскетболисток.
У неё постоянно волосы собраны в хвост, кстати, тоже темные, и болезненный вид. Говорят, что
она страдает булимией. С ней хорошо общается Карин, потому их можно частенько застать вместе.
Карин — DJ школьного радио.
Я сразу вспоминаю удары. Тело, словно говоря о том, что тоже помнит их, начинает гореть.
Сначала виски, потом коленки, живот, спина.
— Еще есть Бриттани и Лейла, но с ними ты знакома. Я это прекрасно помню. Не знаю, что
Лейла забыла в их аморальной компании — она ведь и мухи не обидит. Скорее всего, из-за того,
что она важный член школьного самоуправления. Их компашке везде нужно пустить свои корни,
чтобы уничтожить тебя полностью.
— Скажи, зачем ты мне все это говоришь, зачем помогаешь? — неожиданно для себя
говорю я.
— На самом деле, я не собиралась тебе помогать. — Фо пожимает плечами. — Ты у меня не
вызываешь доверия, даже не знаю почему. Это все ради Майки, он ненавидит Брэда. Да и я не
скажу, что он со мной в дружеских отношениях. А раз вы предложили отомстить этому подлецу,
то я обрадуюсь, если у вас все получится.
— А ты за что его так ненавидишь?
— Есть за что.
— Расскажи, я ведь тебе свою историю поведала. — Сигарета уже почти истлела. Я тушу её
о скамейку и выкидываю бычок подальше от себя. Мусорить — неприлично, но сейчас не до
этики.
— Ну что ж, все равно ты узнала бы этого от кого-нибудь еще. Я наступала на эти же грабли
в своё время. Мне казалось, что Брэд любит меня, а я его. Все произошло сумбурно и неожиданно:
он был чересчур настойчив, и мне это не казалось странным. А затем выяснилось, что это фишка у
большинства футболистов такая была: кто больше всего соблазнит девушек за пару месяцев в
начале учебного года. Затем появилась Стейси, которая сразу же присвоила себе Брэда. А я
забеременела. Стейси же и придумала эту кличку, а заодно и историю, как я переспала с половиной
команды. И никто не опровергнул её слова, а Брэд даже подтвердил, придумав свою собственную
историю. Ну, естественно, мои братья помогали мне, собирали деньги, которых у нас нет, и вскоре
я сделала аборт. Но, тем не менее, о моем несчастье узнали все и ухмылялись.
— Ничего себе… — произнесла я.
Мне было ужасно жаль Фелицию, а после её слов об аборте появилась какая-то неприязнь.
Да, у неё не было другого выхода, но все равно сейчас мысль об убийстве даже
несформировавшегося ребенка для меня дика.
— Я не собираюсь помогать тебе. По мне, так человек сам должен учиться на своих
ошибках и выкарабкиваться из их последствий. Но и мешать не буду, я хочу, чтобы у вас все
получилось, — проговорила Фо.
— План Лондон сработает, он хороший, — говорю.
— Очень надеюсь. — Фо выдыхает и закуривает еще одну сигарету.
Когда я пришла домой, то Кристи со мной не разговаривала. Наверное, она обиделась за то,
что я снова ушла без предупреждения. Родители были дома: мама хлопотала на кухне, папа
прикреплял на стены шкафчики — ведь никто не додумывался сделать это раньше, да и сил не
было. Вечер был славным — мы разговаривали о том, о сем друг с другом, пару раз папа спросил
про моё самочувствие, но потом оставил эту тему. Чувство тепла семейного очага граничило с тем
отчаянием, которое сидело во мне. Моя семья думает, что у меня все хорошо — и пусть. Я бы ни за
что не рассказала им такое, это лишний повод для волнения. Но мне не нужно забывать о
событиях, которые происходят за стенами моего дома.
Оставшись одна в своей комнате, я нахожу телефон, который я оставила в ту ночь дома, и
звоню Ив. Она меня внимательно слушает, не перебивая, а затем соглашается, напоследок сказав: