общаться. Он мой брат, и я обязана его защищать, — продолжила Фелиция.
— Я его что, убью? — Решила пошутить.
— Может быть. — Фо посмотрела на меня сурово, а затем перевела взгляд на фургон,
выглянув из-за стены. — Там один. Иди, отвлеки его, а я возьму то, что мне нужно.
— Ты это украдешь? — удивляюсь я.
— А ты раньше так не делала? — Фо ехидно улыбается. — У меня нет столько денег, чтобы
купить это, придется украсть.
Она вытолкнула меня, и я пошла к водителю. Он заметил меня почти сразу, потом
насторожился и, поставив руки в боки, ждал, пока я подойду. Это был довольно молодой мужчина
— лет двадцати семи — тридцати.
— Здравствуйте, — произнесла я и встала сбоку от фургончика.
Моё сердце колотится, как ненормальное. Сейчас мы нарушаем закон. Стараюсь не выдать
дрожь в руках и коленках. Мужчине пришлось развернуться, чтобы ответить мне. Фо, ловя
момент, пока водитель ничего не видит, начала прокрадываться к фургону.
— Тебе что-то нужно? — спрашивает он.
Фо скрывается за фургоном. Я уверена, что она в него уже залезла и теперь ищет то, что ей
нужно.
— Да, понимаете, я заблудилась. Вы не могли бы подсказать, где я нахожусь, и в какой
стороне находится метро?
Мужчина начинает все рассказывать, жестикулируя. Он показывает, куда и как нужно идти.
Но я сказала, что не запомню — тогда он полез в кабинку и начал искать ручку с листком бумаги.
Я следила за тем, как он рисует мне выход отсюда. Затем услышала свист.
— Спасибо большое, вы мне очень помогли, — говорю.
— Не за что.
И я быстрым-быстрым шагом иду, поглядывая на листочек, в направлении, начерченном
там. Я боюсь, что он все поймет и начнет погоню за мной, но, к счастью, этого не происходит. А
затем скрываюсь за стеной, где меня уже поджидает Фелиция. Она держит в руках несколько пачек
каких-то таблеток, я не успеваю прочесть название, потому что девушка, увидев мой взгляд,
прячет их в карманы куртки. Она кивает — это её благодарность.
— Так почему же я его убью? — Настаиваю на внятном ответе от девушки.
Она меня поставила в неловкое положение, рассказала то, что заставило меня недоумевать,
и она не уйдет от меня без ответа.
— Он не тот, кем кажется. Если ты его отвергнешь — это может вылиться в не лучшем
результате.
Фелиция идет впереди и не смотрит на меня. Я не могу видеть её лицо, но уже знаю заранее,
какой у неё взгляд.
— Может быть, это его жизнь? Ты заботишься о нем, словно о маленьком ребенке. А этот
ребенок должен сам делать ошибки и учиться на них. Тебе должно быть все равно.
Я говорю это спокойным голосом. Возможно, даже понимаю, что не права, но не подаю
вида. Я самая младшая в семье — мне не о ком заботиться, ведь я не знаю, каково это иметь
младшего брата. Но я знаю, каково это, когда тебя опекают.
Фо разворачивается ко мне, я совсем не ожидаю этого и врезаюсь в неё. А подняв голову,
вижу её глаза, полные гнева и отчаяния. Она начинает говорить, шипя:
— Но мне не все равно. Мне не все равно! — выкрикивает она. — Потому что я волнуюсь за
него. Ты не знаешь, какого мне было, когда он сидел в комнате, не покидая её пределов несколько
дней. Он отказывался ото всего: от еды и воды, от его любимых вкусностей. Я навещала его,
просила, чтобы он пришел в себя, но он лишь бурчал, чтобы его оставили в покое.
А затем… затем я услышала, как что-то упало, а дверь в его комнату просто оказалась
закрытой. Я стучусь, кричу, прошу его открыть её, но никто не отвечает. А затем дверь выломал
еще один мой брат. И знаешь, какая первая мысль была, когда я увидела, что он сидит на полу по
ту сторону кровати? — спросила Фо, но я поняла, что это риторически. — Я подумала: «Слава
богу, он в порядке».
Но потом, подойдя ближе, я увидела нож для бумаги и его всего в крови. Я хватаю его,
смотрю в его глаза, что-то кричу на него, но он лишь закатывает глаза и выключается. Брат хватает
его, бежит с ним на улицу, бежит… Но он. Он. — Фо начала заикаться. Она вся в слезах. Я вижу,
как они катятся по её подбородку на мои руки, потому что я прижала их к груди девушки. Я её
обнимаю. — И по его пальцам… она течет. Такая густая. И тот ковер из комнаты Майки… Я не
могу. Я смотрю на него и не могу ему помочь. И скорая…
Я все поняла. Я поняла, как ошиблась, когда посчитала Майки грубияном. На самом деле,
он точно такой же, как и я. И он ранимый.
— Пожалуйста, не подпускай его близко и держись от него подальше, — сквозь слезы
произнесла Фо.
Я кивнула. Но в мыслях было одно: «Я не могу. Не могу. Прости, Фо».
Это был фестиваль мотоциклов. Он проходит в одном из центральных парков нашего
города. Повсюду стояли разнообразные байки, мотоциклы и даже скутера и их хозяева. Все
хвастались своим транспортом: одни тем, что накопили денег и купили мотоцикл своей мечты,
другие — что собрали и отремонтировали его сами из запчастей, которые выбрасывают на свалку.
Через четыре дня после встречи с Фо мне в чат написал Майки. Он сказал, что извиняется за
свое поведение и не понимал в тот момент, почему он так говорит. Я волновалась, как маленькая
девочка, и полчаса думала, что же ответить на его сообщение — это со мной впервые. Я не могла
отказать ему в приглашении о встрече. А затем всю ночь меня грызли непонятные мысли, почему
же он, парень, который приводит меня в бешенство и раздражает, заставляет меня так
волноваться.
— Ты серьезно? Ты сам собрал этот байк? — удивленно спросила я у Майки, когда он
рассказал мне о своем увлечении в области механики. Майки кивнул. — Я и не знала, что у меня
есть знакомый-механик.
— И не узнала бы. — Он пожал плечами. — У меня есть старенький пикап, на котором
ездил еще отец, я и его отремонтировал. И хоть он и медленно едет, и постоянно нужно пополнять
бак, зато он работает.
Мне хотелось говорить с Майки совсем не о том, о чем мы сейчас беседуем и беседовали
двадцать минут назад. Порой мы говорим людям совсем не то, что хотим сказать. Но я не могла
себя пересилить, мне просто нравилось, что он со мной беседует и не грубит. Я не могла себя
понять, почему же буквально месяц назад я его почти что ненавидела, а сейчас… спокойно с ним
беседовала и не желала прекращать этот разговор.
После того, что мне рассказала Фелиция, я смотрела на этого импульсивного и
эмоционального парня по-другому. Только сейчас я заметила, что он всегда ходит в рубашках и
толстовках с длинными рукавами. Одно лишь меня волновало: почему и зачем он это сделал.
Майки вовсе не похож на того, у кого какие-нибудь проблемы в семье, личной жизни и душевные
волнения. Но я не спрашивала о причинах, потому что боялась, что снова его разозлю.
Сегодня Майки был спокойным, словно его кто-то подменил. Не было чрезмерной
гиперактивности, которую я заметила еще в прошлую с ним встречу, и постоянное молчание не
сменялось вдруг разговорчивостью. Словно его душевное состояние привели в равновесие. Он
говорит тогда, когда это было нужно, умалчивал то, что нужно было, и просто ничего не говорил,
когда не было причины, чтобы отвечать. А когда он сказал, что ему очень нравятся мои новые
волосы, и потрогал их кончиками пальцев, мои щеки залились румянцем. Я почувствовала, как
кровь приливает к щекам и как горят мои уши, и опустила взгляд, еле заметно улыбаясь. Во мне
бушевал ураган.
— Почему мне кажется, что ты такая необычная? — спросил он.
Я не знала, что ответить. Я отвела взгляд в сторону, а затем и вовсе развернулась. Мне было
страшно от того, что я услышала, волнение накатывало на меня и захлестывало с головой, словно
огромная волна, катимая ветром и прибоем к берегу. Никогда никто не говорил мне что-то
подобное. Я сделала замок из рук, потому что они дрожали — и вовсе не от холода, ведь я была в
перчатках.
— Майки! — окликнул кто-то и тем самым спас меня от ответа. Но когда я увидела, кто это
был, я вообще пожалела, что не ушла. Это было моё прошлое, от которого я все старалась убежать,
но сейчас оно меня вновь настигло. — Я так и знал, что увижу тебя здесь, — произнес парень,
подходя к Майки, и пожал ему руку. Я сжала губы и молилась, чтобы он меня не узнал.
— Джон! — ответил Майки. — Рад тебя видеть.
Я развернулась на девяносто градусов, делая вид, что что-то рассматриваю, и Майки это
заметил. Он свел брови к переносице, недоумевая. Я чувствовала на себе взгляд Джона. Боковым
зрением видела, что он сначала смотрел на мой профиль, а затем потихоньку наклонял голову,
чтобы рассмотреть меня в анфас. Он хмурил брови, стараясь понять, где же меня видел, а затем
поднял их от удивления и, раскрыв рот, произнес:
— Эмили? Эмили Джейн Беннет? Не уж-то это ты? — спросил он. Я закусила губу и
повернулась к Джону. Уже нет смысла прятаться. Майки, сложив руки на груди, внимательно
наблюдал за нами. Но Джон не ждал моего ответа, ему захотелось меня подколоть: — Я-то уж
думал, психиатрия с тобой еще недолго расстанется. — Он усмехнулся. — Да знаешь, весь наш
класс так считал.
— Психиатрия? — переспросил Майки.
Я оцепенела. Нет, конечно, я знала, что мой бывший класс теперь против меня был
настроен, считая меня душевно больной самоубийцей, но я не думала, что они будут трепаться об
этом при каждом удобном случае.
— А ты что, не знаешь, с кем познакомился? — Ухмыльнулся Джон. — Она стащила у меня
байк, когда я и еще несколько ребят из нашего класса решили на них прокатиться, а затем
специально решила разбиться на нем. — Джон обратился ко мне: — Сумасшедшая.