потому что темнело в глазах. И несмотря на советы врача «Стараться не ударяться головой и
обращаться к нему при ухудшении самочувствия» я все также посещала школу, работу и падала
где-нибудь в обморок, ударяясь головой.
Кто-то говорил мне, что это, возможно, из-за голода, ведь я, действительно, ем раз в три
дня. Но я бы отдала все на свете, лишь бы не возвращаться в стационар. Лучше уж жить так, чем
вновь очутиться в месте, где все пропахло хлоркой, формалином и лекарствами, где все
невыносимо вежливы к тебе и многое является ложью. Хотя всё в нашем мире — это ложь.
А затем мать с отцом вернулись. Не прошло и трёх суток, как папа снова взялся за бутылки.
И всё на круги своя: крики, ругань, словно ничего и не было, словно это не он чуть не проломил
мне череп.
И это стало последней каплей. Мои наивные розовый очки, которые мечтали о светлой
жизни с любящими родителями, спали, и я начала видеть мир в тех тонах, которые он
заслуживает.
— Ты неблагодарная дочь! — Кричал отец и замахивался ремнем.
«Я хочу умереть», — неуверенно шепчу я себе.
— Ты во все виновата! — Со всей силы я вписываюсь в стенку, и что-то хрустнуло у меня в
спине. Надеюсь, это не позвоночник.
Я хочу умереть. Уже более уверенно было сказано мною.
— Том и Кристи, вот мои дети, а ты — ошибка природы! — Папа повторял это сотню раз, и
каждый раз было больно, как в первый. В груди глухо отдается удар невидимым ножом-словом.
Я хочу умереть. Да, я готова.
— Уж лучше бы ты умерла. — Слезы льются у меня из глаз. Я осознала, точно осознала.
Я хочу умереть!
***
Я не помню, кто предложил эту идею. Помню лишь, когда одноклассники спросили, кто
хочет в субботу вечером покататься на байках, я подскочила первая. И теперь, сжимая руль
блестящего, новенького байка, я лишь жалела о том, что кому-то придется за его ремонт платить.
Мне показали, где тормоз, газ, сцепление — всё, что нужно для адекватного вождения мотоцикла.
Но я даже не слушала. Когда ребята рванули, я стартовала последняя. Может, оно к лучшему?
Набирая скорость, я понимала, как это чертовски круто, иметь свой байк! Ты можешь уехать в
другой город, штат, страну, и лишь ветер будет тебе другом! Да, именно ветер. Это он бьет тебе в
лицо, когда ты несешься со скоростью под сотню километров в час, он ласкает тебя и нежно
развевает волосы. Он говорит тебе о свободе.
На удивление мне не страшно, словно я уже заранее знаю, что там, куда я отправлюсь, не
будет боли. Там будет тишина и спокойствие, а это лучше, чем видеть изо дня в день терпеть такое
отношение со стороны близких тебе людей.
Та женщина, Роуз, приставила ко мне мозгоправа, чтобы я болтала с ним о том, о сём. Хотя,
конечно, я знала, что это ещё один способ выудить из меня информацию. Я помню разговор с
психологом, она говорила, что для того, чтобы облегчить свою душу, я должна написать на листе
бумаги, кто я есть на самом деле. Я не должна забывать истинную себя, как и не должна отрицать
осуществимые мечты. Я ей благодарна за это.
Итак. Меня зовут Эмили Беннет, мне шестнадцать лет. И я жажду умереть, потому что и
отец, и мать меня ненавидят. В их взглядах я вижу презрение к себе. Они считают меня виноватой
в смерти старшего брата, даже если и прошло уже два года. Я ненавижу их за это. Ненавижу за их
поступки. Ненавижу их за такое отношение ко мне. Хотя и бесконечно сильно люблю тех
родителей, что остались у меня в чертогах памяти, когда мы улыбались друг другу, ели завтрак на
ужин и смотрели допоздна различные телепередачи, а после я забиралась в их кровать, где
слушала различные сказки, но никогда не доходила до конца, потому что тут же засыпала. А
старшая сестра, которая приезжает к нам не чаще чем два раза в пару месяцев, просто ничего не
замечает. Я не знаю, что она чувствует за сотни километров от меня, но мне кажется, что это её
способ справится с горем. Она просто сбежала. И… мне надоело. Я устала. Устала тянуть
постоянно на себе разваливающуюся семью, устала стараться учиться на отлично, чтобы хоть чем-
нибудь походить на идеальную старшую сестру и старшего брата. Устала терпеть побои, скандалы,
унижения в свой адрес. Устала жить, не живя, ведь то, как проходили дни мои, нельзя назвать
жизнью, а, скорее, проживанием. Я хочу лишь покоя. Ненавижу такую жизнь. И ненавижу саму
себя. Я надеюсь, что моя смерть принесет хоть какое-то облегчение моим родителям. Ведь сколько
проблем сойдет с их плеч, если меня не станет.
Я отпускаю руль и развожу руки в сторону. Ветер чуть ли не сносит меня, но мне плевать.
Мотоцикл начинает вилять по сторонам.
— Я хочу умереть! — Кричу что есть силы.
Том сидит рядом со мной в машине, он улыбается мне, мы болтаем. Я опираюсь руками на
сидение водителя и что-то ему рассказываю. Брат поворачивается ко мне и шутит по этому поводу.
Его улыбка радует меня как никогда раньше.
— Я хочу умереть! — Слезы стекают по моим щекам, душа болит и съеживается в комок от
острого удара по больному.
Том не видит надвигающийся грузовик. Он все еще что-то мне говорит, не сводя глаз с
моего лица, ожидая моей реакции. Но я вижу надвигающуюся опасность, сердце бешено
колотится, меня всю наполняет страх. И я кричу о грузовике брату.
— Я хочу умереть! — Прощаюсь с жизнью. Мне не страшно. Мне не страшно. Не страшно.
Он пытается развернуть машину, сойти с дороги, поворачивает в сторону. Меня откидывает
назад, и я ударяюсь головой обо что-то довольно острое. Весь мир заплясал разноцветными
пятнами.
— Я иду к тебе, Томми… — Шепчу.
Но удар встречает лбы двух машин.
И я врезаюсь на скорости в сто двадцать в дерево.
Два
Кристи
Я сидела за конспектами по истории и пыталась выучить все даты, связанные с войной
севера и юга. В голове все мысли перемешивались, потому что я очень устала. Встав из-за стола и
выключив приглушенный свет лампы, я старалась не шуметь, дабы не разбудить соседку по
комнате. Чтобы налить себе кофе, пришлось спускаться на первый этаж общежития, где у нас
находится кафетерий; каждое утро сюда приходит работник столовой и готовит что-нибудь нам на
завтрак. Как оказалось, не я одна являюсь полуночной совой, уже заранее готовящейся к
предстоящим контрольным. На электронных часах высвечивалось «00:28».
Жизнь шла своим чередом: год за годом, день за днём. Я уже на втором курсе в
университете, хотя кто бы мог об этом подумать? Казалось, что только вчера я была
первокурсницей.
— Привет, — сонно проговорила Афелия, отодвигая свои тетрадки в сторону, чтобы я
могла сесть рядом с ней и положить свои учебные предметы тоже. — Снова допоздна не спим?
— Привет. — Я поставила на стол свою кружку с кофе и открыла тетрадки. Голова ужасно
болела, и я потерла виски. — Да, снова.
Афелия наклонила голову, уткнувшись в свои тетради, и её профиль так сильно напомнил
мне профиль моей сестры, Эмили, что сердце с болью сжалось. На минутку мне показалось, словно
у меня ужасное ощущение, дежавю: плохое предчувствие охватило меня всю. Так уже было, когда
сестрица попала в аварию с братом. Допив своё кофе, небольшой прилив сил настиг меня, и я
решила еще что-нибудь подучить, но сконцентрироваться в месте, где полно народу, мне не
удавалось. Поэтому я встала и направилась к себе в комнату.
Спотыкаясь во тьме, искала кнопку, включающую лампу, что удавалось мне не очень
хорошо. Я даже начала немного нервничать по этому поводу. А затем послышался шорох за моей
спиной и сонный голос соседки:
— Лови. — Она швырнула мне мой телефон. — Пока тебя не было, он достал меня своим
жужжанием.
Я сразу же стала просматривать последние вызовы, но номер был мне не знаком. Да и кому
придет в голову звонить человеку в полпервого-ночи, вдруг он спит? Скептически настроено, я
засунула мобильник в карман джинсов и вновь села за зубрежку, но через несколько минут
телефон опять зажужжал.
— Алло? — спросила я, выйдя в коридор.
— Здравствуйте, это Кристи Беннет, сестра Эмили Беннет? — поинтересовался женский
голос.
— Да, а что случилось?
— С вашей сестрой случилось несчастье. Уже как двадцать минут она находится в
операционной, и ей пытаются сохранить жизнь. В своей картотеке она указала ваш номер, если
что-то случится.
Моё сердце бешено забилось, а всю меня затрясло так сильно, как никогда раньше. Из-за
того, что коленки подогнулись, я чуть не упала, но устояла на ногах благодаря тому, что опёрлась
об стенку. Я быстро бросила что-то вроде «Уже выезжаю» и громко захлопнула дверь в свою
комнату.
— Ты чего? — испугалась шуму моя соседка. Я запихивала свои вещи в сумку, собирая всё
самое необходимое для дороги. Пересчитав, сколько у меня осталось денег в кошельке, поняла, что
моё положение очень плохое.
— Можешь одолжить мне пару сотен? Я тебе верну, — спросила я у неё.
— Извини, только сотня.
— Сойдет. — Взяла деньги из рук девушки и поблагодарила её.
— А что случилось-то? — спросила она, но я уже вышла из комнаты.
Прося у всех, кто еще не спал, хотя бы пару десятков долларов, я объясняла, что совсем
скоро всё это верну, просто сейчас крайняя необходимость. Так и наскребла нужную сумму на
поезд. Хорошо, что я вовремя попала как раз на тот рельс, что ходит ночью, и не пришлось ждать
до утра, теряя драгоценное время. Несколько часов трясучки по рельсам и буду рядом с сестрой.
Я влетаю в больницу, как ураган, и сразу же обращаюсь к регистратору.