куда ты ушла и где ты сейчас. Мне пришлось вылезти из окна своей комнаты, иначе меня бы,
безусловно, увидели. А лезла я по трубе, которая была рядом с окном. Было очень страшно, ведь
она могла не выдержать моего веса, но нет — все обошлось. Свои белые волосы, которые я, кстати,
на днях снова решилась покрасить, я собрала в небрежный хвост, несколько прядей падали на лицо
— но это не страшно. В бледном свете луны волосы отсвечивали нежно розовым цветом.
Похолодания не было, а если и было, то но не слишком значительное, ведь сейчас за окном почти
двадцать градусов Цельсия. Довольно душно. Зима в этом году выдалась очень теплой. Потому я
надела бежевое гипюровое платье длиной ниже колен и накинула на себя сверху кардиган, обула
оксфорды. Телефон я решила оставить дома. Знаю, если родители не обнаружат меня дома, они
будут очень волноваться, и я оставила на столе записку, что все хорошо.
Было пять часов вечера. Майки уже ждал меня, когда выбралась из дома. Мы, по
обыкновению, направились куда-то на его стареньком пикапе.
— И куда мы? — спросила.
— В одно не менее красивое место, чем мост, — ответил Майки.
Вся поездка была не очень продолжительной, от силы минут тридцать. Но Майки успел
завязать разговор сразу же.
— Знаешь, я давно не видел твою другую подругу. Ну, блондинка которая.
— Лондон, — произнесла я.
— Да. Что с ней? — задал вопрос парень.
— Не знаю, говорит, что серьезно заболела. — Я пожала плечами и поежилась. Нужно
будет на днях навестить её.
— Понятно. — Минутное молчание. — А почему именно Лондон? Ведь это не её имя, так?
— Нет, конечно. — Я слегка улыбнулась и вновь пожала плечами. — Просто в сложный для
неё период в жизни она посетила Лондон. Этот город круто изменил её, и, чтобы начать все с
чистого листа, она придумала себе другое имя.
— А почему она, девушка, у которой богатенькие родители, общается с такими людьми, как
мы, а не с элитой, более подходящей ей? — Майки задал еще один вопрос.
— Ты думаешь, что она похожа на них? — Я взглянула на Майки, чтобы увидеть его
реакцию, но ничего… в его глаза ничего не отражалось. Он не ответил, и я продолжила: — На
самом деле, она не любит, когда вокруг неё вертятся лишь те, кто хочет воспользоваться её
положением. — Я ушла в воспоминания. — Мы с ней познакомились в средней школе, попали в
одну группу. Первое время мы совсем не общались, у меня было немного друзей, но больше мне
нужно было, вокруг Лондон же вертелось много-много людей. Мы взрослели, Лондон все больше
разочаровывалась в своем окружении, а я в своем — ибо они хотели быть популярными. И после
мы сошлись с ней. Стали защищать друг друга и горой стоять. Все её проблемы были моими, а мои
— её.
— Тогда с такой поддержкой как так получилось, что ты попала в больницу? — Такого
вопроса я не ожидала. — Или, быть может, такая подруга не смогла прийти тебе на помощь в
нужный момент? — Он спросил это как-то грубо, что мне не понравился его тон.
— Нет! — твердо возразила я. — Она бы помогла мне, если бы я попросила! Но она ничего
не знала о моих проблемах, я не говорила, не хотела, чтобы меня жалели. — Опустила голову вниз,
смотря на свои острые колени. Я схватилась за край платья и сжала его, от чего оно еще больше
приподнялось и оголило мои коленки. Я очень разозлилась. Зачем он портит такой приятный день
своими вопросами?!
— Прости. — Он положил руку на мою. — Я не хотел портить тебе настроение. — А затем:
— О, вот мы и приехали!
Майки привез меня к морю. Белый-белый песок хрустел под ногами. Темно-зеленое море
маленькими волнами накрывало берег, принося с собой маленькие ракушки, водоросли и
прозрачных медуз. Оно шумело так громко и одновременно так тихо, хотя, возможно, это от того,
как сильно я обращала внимание на шум прибоя.
Мы расстелили небольшое покрывало и смотрели, как солнце снова скрывается за
горизонтом. Мой второй закат с Майки. Сумерки сгущались над морем. Погуляв по берегу, мы
отыскали несколько больших ракушек, в которых слышится море. Еще мы слепили кривой и не
очень аккуратный замок из песка, умыли себя грязью, а затем окатили морской водой друг друга.
— Эй! — воскликнула я. — У меня же кофта промокла!
— Сейчас все исправим. — Майки взял меня за руку, и мне пришлось бежать следом за
ним. Впереди был дом, как видно, пустой, возможно, заброшенный. Там мы и остановились на
крыльце.
— Мы что, просто так вломимся туда? — удивилась я, видя, как Майки ищет способ, как же
попасть внутрь.
— Ну, формально — да. Хозяева милые люди, — сказал он, — приезжают сюда только
летом, потому волноваться не о чем. Да и сигнализации здесь нет. — Он увидел открытую
форточку и воспользовался случаем: просунул руку и нажал на защелку. Спокойно открыл окно и
пролез в дом, затем открыл дверь изнутри и пригласил меня войти.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я здесь частенько бывал, вот и познакомился с хозяевами. — Пожал плечами.
Дом был небольшой, хоть и двухэтажный, но из-за того, что здесь отсутствовала какая-либо
мебель и декор, он казался просто огромным. Огромным, мрачным и пустым.
— Может быть, здесь найдется что-нибудь из еды? — спросила я.
— Не знаю, поищи на кухне. Я спущусь в подвал, вдруг там есть дрова. — Сказал Майки и
скрылся за дверью.
Нет, все-таки дом был не совсем пустым, кое-где была мебель, но лишь та, которую нельзя
забрать с собой. Например, найдя кухню, я увидела, что плита и тумбы там есть. Хотя плита и не
будет работать — здесь нет электричества или газа. Раскрыв шкафчики, я удивилась, когда
обнаружила там пару баночек с консервами. Быть может, те, кто здесь живут, подумали, что это и
забирать с собой не стоит, а может, просто забыли. Две стеклянные банки тушенки, у которых еще
не истек срок годности. А внизу, у раковины, я обнаружила немного картошки, она, конечно, была
уже немного вялая и вся покрылась ростками, но еще сгодится в пищу. Все свои находки я
принесла в большую комнату, которая, скорее всего, служит гостиной. Там у стены стоял
небольшой пыльный камин. Майки вернулся совсем быстро. Он бросил пару бревен рядом с
камином, произнеся: «Немного отсырели, но сгодятся», и пошел в машину за спичками. Также он
нашел пару восковых свечек и принес с собой немного бумаги для того, чтобы развести огонь.
Майки разровнял угольки, лежавшие в камине, скатал бумагу и положил на угли, сверху
поставил тоненькие бревнышки шалашиком — как бы мини-костер. Он поджег только краешек
бумаги, а через пару секунд она вся вспыхнула, угольки стали загораться вслед, а из сырых дров
уходить влага, совсем скоро и они загорелись.
Мне нравилась атмосфера, которая стояла здесь и сейчас. Когда Майки сказал, что нужно
просушить одежду, а то я простыну, я послушалась. Мы сняли ботинки и поставили рядом с огнем,
чтобы они просохли. Рядом разложили наши носки. Принеся из соседней комнаты старый стул со
спинкой, я поставила его рядом с камином и повесила на него кардиган. Теперь я осталась в одном
платье. На Майки же была футболка и джинсы, его скомканная куртка лежала рядом. Зажженные
свечи мы поставили на камин, чтобы они освещали комнату, хотя и света, исходящего от огня тоже
хватало. Мы согрелись и начали шутить, говорили о всяких вещах: о море, о солнце, о траве. Затем
огонь начал потихоньку утихать, и мы бросили в него картошку — просто так — и банки с
тушенкой, крышки которых предварительно были сняты нами с помощью ножа. Если все
получится, то на ужин будет картошка в мундире с тушенкой.
Пока мы ждали, я легла на деревянный пол. Дерево пахло очень приятно, запаха затхлости,
гнили или сырости не было совсем, лишь приятный запах хвои. «Как странно», — подумала я.
Майки лег рядом, не прикасаясь ко мне, словно боялся нарушить мой покой. И я вновь смотрела на
небо, которую ночь оно чистое, и я могу наблюдать за прекрасными звездами. Шкворчание
прослойки жира, которое было на самом верху банки, меня успокаивало — звук дома. Я смотрела
на Майки украдкой, а он не замечал этого — увлеченно следил за тем, как готовится наш ужин.
Банка нагревалась, жир в ней начинал закипать, а значит, и само мясо в целом потихоньку
разогревалось. Через некоторое время мы проткнули клубень вилкой, которую я нашла на кухне —
вроде бы приготовились. Выкатив из костра клубни картофеля, кожица которых почернела и кое-
где полопалась, мы стали ждать, пока они остынут. Банки с тушенкой мы достали с помощью
какой-то железяки, которую где-то достал Майки.
— Здорово, да? — восторгалась я, когда чистила картошку от кожицы. Руки, правда, были
все в саже после, но ведь это пустяки.
— Угу, — сказал он. — И съедобно.
После мы сидели рядом и просто молчали. А возможно, каждый из нас боялся что-то
сказать и нарушить эту атмосферу. Я-то уж точно. Внезапно Майки придвинулся ближе и положил
голову мне на плечо, стал слушать моё дыхание и прерывающееся сердцебиение. Я же смотрела
как его волосы блестят, когда на них падает свет костра. Потянувшись, чтобы поцеловать меня,
Майки немного привстал, опираясь на руки. Когда наши губы соприкоснулись, я почувствовала
себя наркоманом. Медленно, очень медленно я шла ко дну; падала в бездну; срывалась с утеса —
так сильно я была влюблена.
Внезапно мне показалось, что я ничего не боюсь, ничего больше так не важно, как он. Я
позволила себе коснуться кончиками пальцев его живота; они вспыхнули, и я почувствовала, как
кровь приливает к моим губам, щекам, к кончикам ушей. Наши глаза были темнее самой ночи, так