начинала пробирать злость. Она была совершенно беспричинной. Но я чувствовала, как
ненавистны мне воспоминания о ней. Ярость подкатывала к горлу.
Молчание. Довольно продолжительное молчание. И мои всхлипы. Слёзы. Мои яростно
сжатые кулаки. Я стараюсь стереть с лица все слезы рукавом кофты, но они всё льются и льются,
словно им нет предела. И это меня тоже бесит. Внезапно, совершенно невпопад, Майки
произносит:
— Эмили. Я больше чем влюблен в тебя.
Эта его фраза взбесила меня ещё больше. Эмоции теперь требовали, чтобы я выпустила их
наружу, чтобы я позволила им овладеть собою, и я это сделала. Чуть ли не выбив дверцу, я
твердым шагом подошла к парню и начала кричать на него: «Нет! Да как ты посмел вообще сейчас
говорить об этом! Ты не имеешь права! Не имеешь!». Я со всей силы, со всей злости, со всех
эмоций, чтобы копили во мне все эти недели, замахнулась на Майки, «Ты не смеешь! Я тебя
ненавижу! Я ненавижу всех людей!» выкрикнула и ударила его кулаком в грудь. И ярость
ненадолго отступила. Майки не шелохнулся, даже не отошел ни на шаг, а наоборот, делал шаги
мне навстречу. Я широко распахнула свои глаза, удивляясь от поступка, что совершила, а слезы
все ещё лились непрерывным потоком. Парень обнял меня, прижав к груди, вопреки тому, что я
его ударила. Дрожь била меня, подкашивая коленки, и казалось, что я вот-вот упаду в пропасть, в
которую уже лечу давно.
Теперь вся действительность была, как в тумане. Всё закрывала пелена печали, горя и
ярости. Мне казалось, что я разорвусь от всевозможных чувств, наполняющих меня. Я не могла
держаться, мне хотелось прекратить всё: бесконечный поток слёз, чувство вины, ярость и гневные
порывы крушить всё на своём пути. Хотелось прекратить своё существование сейчас, чтобы
больше ничего не чувствовать.
Сначала Майки осторожно вёл меня под руку, потому что я самостоятельно не могла
передвигаться — уж чересчур слабой я была в те минуты, но затем силы потихоньку стали ко мне
возвращаться, и ярость вновь переполняла меня. Я начала вырываться из объятий парня, но он
меня не отпускал, словно преследовал какую-то цель, словно специально вёл меня куда-то. А от
злости мне хотелось задушить его. Различные голоса доносились со всех сторон, а затем рядом
появилась Фелиция и Джудит. Майки запихнул меня на заднее сидение своего пикапа и попросил
Фо, чтобы она села за руль. «Я не знаю, что с ней делать, она словно из ума выжила», — произнес
Майки. Тогда Джудит неожиданно для всех подала голос: «Мне очень знакомы её нынешние
переживания. Отвезем её на кладбище». И как бы Майки не старался меня унять, всю дорогу я
чувствовала себя загнанным в клетку зверем.
Хоть я и совершенно не знаю Джудит, она от всего сердце старается мне помочь.
Стоя рядом с могилой Ив, я глядела ошарашено на надгробную плиту. Джудит взяла моё
лицо в ладони и что-то говорила мне, но я не слышала. Она всеми усилиями пыталась привлечь
моё внимание, но я как будто была в параллельной вселенной. Затем она, немного зажмурившись
от осознания того, что сейчас сделает, скривилась и залепила мне затрещину, от которой я
наконец-то пришла в себя. И я услышала то, что она мне твердила:
— Послушай, я знаю, что ты чувствуешь. Ты ненавидишь её за то, что она оставила тебя,
так? Только зачем злиться на весь мир? Она здесь, перед тобой, расскажи ей всё, что ты о ней
думаешь.
Взглянув на могилу Ив, ту самую могилу, которую я так люблю и так ненавижу,
почувствовала, как слезы вот-вот снова хлынут из моих очей. Упав рядом с плитой, я начала
колотить кусок мертвого камня, изливая Ив всё то, что я переживала в течение этих нескольких
недель.
— Как ты могла?! Как ты могла нарушить наши обещания! Ты не должна была умирать
раньше меня! Я осталась одна, теперь я осталась одна, я ненавижу тебя за это! Как ты посмела
оставить меня одну! Я ненавижу тебя… ненавижу. Вернись ко мне! Прошу, вернись ко мне…
Ив каждый день делала вид, что чувствует себя прекрасно, пока я же, наоборот, напрямую
говорила, как мне хреново. Она каждый день строила из себя сильнейшего воина, а я же говорила о
том, как слаба. Она умерла первее — хотя была так полна жизни, и теперь мне вновь приходиться
тащить на себе эту ужасную ношу.
Этим вечером я осталась ночевать в доме у Майки со всей его семьей, и никто, даже
родители парня, не задавали вопросы, что я здесь делаю, вероятнее всего, они всё знали. Весь
вечер меня старались сначала успокоить, затем развеселить, но всё было напрасно. Только уснув, я
смогла найти умиротворение. Теплота объятий Майки и его нежное, теплое, прерывистое дыхание
на моей шее нагоняли на меня сладкую дремоту.
Тридцать один
Мне не снились кошмары, и я была этому рада — не хотелось, чтобы Майки лишний раз за
меня волновался, ему и так хорошенько досталось вчера. Я просыпалась несколько раз и все эти
разы не могла позволить себе раскрыть глаза, словно боялась вновь сойти с ума от
действительности. Мне очень нравился тот мир, что мне снился, и не хотелось покидать его.
Потому я так и лежала с закрытыми глазами, думая обо всём на свете, чувствуя тяжелую, но
одновременно легкую руку Майки, пока тот не стал меня будить. «Как же ему тяжело со мной», —
подумала я.
Мыслями я была далеко-далеко, но все они были сосредоточены вокруг двух событий:
смерти Ив и моей. Не могу принять, что девушка, которая так светилась, умерла; она была
надеждой, светом в моей жизни, и, если честно, я и сама не хочу жить без этого света. Мне было
больно. Очень больно. Но я понимала — нужно следовать наказам Ив, а значит, пора надевать
маску, чтобы скрыть свою боль. А еще я понимала, что нельзя больше затягивать с признанием —
мне стало еще хуже, и скоро Майки и сам догадается, что что-то здесь не так.
Он легонько расталкивал меня, стараясь не разозлить, не зная, что я уже давно не сплю, а
затем опять опустился на кровать и стал ждать, видя, как я ворочаюсь из стороны в сторону.
Повернувшись к нему лицом, я решилась открыть глаза. Блики света играли на волосах и на лице
Майки, его глаза были полны нежности и сострадания, а ещё в них было полным-полно любви. И
это меня очень умилило. Невольно я улыбнулась и протянула ладонь, чтобы дотронуться до
широких скул парня. Когда он смотрит на меня вот так, когда его глаза вздрагивают, так по-детски
волнуясь, когда он легонько, уголками губ улыбается, то совсем смахивает на четырнадцати или
пятнадцатилетнего мальчишку. И это тоже мне в нём нравится.
— Привет, — произнес он шепотом.
Я дотронулась кончиками пальцев до его щеки — теплая — и растаяла. Все грустные мысли
улетучились, остались лишь мы вдвоем и любовь. «Привет», — отозвалась я. И еще некоторое
время мы так и лежали, глядя друг на друга, словно видимся в последний раз или же, наоборот, в
первый раз в жизни. А затем зашёл Патрик со словами «Эй, голубки, там Фелиция уже рвёт и
мечет из-за того, что вы к завтраку не спускаетесь», а затем прибавил шёпотом, когда Майки
подошёл к нему, «Ну как, она в норме?», и тот кивнул.
Только сейчас я заметила, что уснула в одежде, не раздеваясь и даже не расстилая кровать,
но, тем не менее, кто-то принес мне ещё одно одеяло, дабы укрыть меня, хотя подо мной уже было
одно. Если бы меня немного растолкали, то смогли бы вытащить одеяло из-под меня, однако, этого
никто не стал делать. Майки, стоя у приоткрытой двери, сказал, чтобы, как буду готова, спускалась
вниз. Не знаю, что на меня нашло в этот момент, но мне показалось это мгновение подходящим
для правды.
— Майки! — окликнула я его. — Я хотела сказать… — и замолчала. Сжала кулаки.
Потупила взгляд. Правда — она горькая. Во рту появился привкус крови из-за того, что я резко и
очень сильно закусила щёку.
— Ась? — спросил он, сделав пару шагов назад, потому что уже собирался уходить из
комнаты. И вновь его глаза. Этот взгляд, полный тревоги и нежности. Черт возьми, как же ему
будет больно!
— Спасибо, — вымолвила я. И всё. На большее я не способна, не сейчас.
— Не за что. — И он спустился на первый этаж.
По-новому заправив мятую постель, чтобы не было ни единой складочки, я подошла к окну.
Уже прошел почти месяц после того, как доктор Фитч ещё больше укоротил мне время, которого и
так много не было. Допустим, он был прав. Допустим, три сезона — девять месяцев. Тогда мне
осталось жить всего-ничего — чуть больше полугода. Но проблема в том, что он сказал не больше,
а это значит, что и девяти месяцев я могу не прожить. В любом случае я умру уже в этом году, как
бы мне не хотелось пожить подольше. Не стоит тратить время на пустые иллюзии. И еще это
значит, что я уж никогда не выполню все пункты в своём списке, потому что одним из пунктов
является моё восемнадцатилетие.
Пол марта прошло. Скоро апрель. Где-то начнёт цвести сакура — одно из самых
прекрасных растений в мире, по моему мнению. А у нас здесь цветут вишни и персики — своего
рода заменители. Кто бы мог подумать, что у Майки из окна открывается такой прекрасный вид на
сад вишни вопреки тому, что его дом находится в не очень благоприятном квартале. Хотя, конечно
же, есть районы ещё ужаснее, разрушенные, зловонные и заброшенные, — кварталы трущоб.
Внизу меня встретила приятная суета, разгоняющая грустные думы. Сойдя с лестницы, я
чуть было не навернулась на разбросанных игрушках Олли, а затем столкнулась со спиной Фо,
которая умудрилась меня отчитать за опоздание. «Родители уже съели свои завтраки и