***
- Лейф, ну, пожалуйста, - плаксиво протянула я, - мне надоело постоянно сидеть взаперти в башне. Я уже забыла как выглядит окружающий мир и другие люди. И, вообще, кто знает сколько мне осталось находиться в здравом рассудке, а ты не хочешь выполнить мою самую маленькую просьбу!
- Я ничего не хочу об этом даже слышать! - категорично отрезал принц. – И мне не нравится твой настрой. Без твоего желания я не смогу избавить тебя от этих кошмаров. И если ты думаешь, что я забыл о твоих приступах, участившихся на этой неделе, то ты ошибаешься!
- А, может, если бы ты все-таки разрешил...
- Еще раз повторяю, ничего не хочу слышать ни о каких возвращениях в Асгард, ни о каких встречах с Трин, ни о чем! Уясни это себе! – отчеканил он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, оставив меня сидеть на кровати в раздумьях.
Сказал как отрезал... И в этот раз у меня не вышло с ним нормально поговорить. Не понимаю, что такого в том, чтобы я повидалась со своей сестрой, моей единственной родственницей, пока я еще могу соображать хоть что-то? Может быть, это действительно пошло бы мне на пользу, а лекари в Асгарде возможно знают какое-то средство от моего недуга, если, конечно, то, что со мной происходит, можно так назвать.
Меня зовут Вендла, дочь Эйвинда и я вижу кошмары. Конечно, вы можете подумать, что большая часть населения всех девяти миров видит их, но думаю, таких как я меньшинство. Это не желание подчеркнуть свою индивидуальность, просто редко кого их ночные страхи затягивают в другие миры и толкают под машины.
Лейф и Вагни не переставали твердить, что помогут мне, но я уже перестала верить. Голоса, с недавних пор поселившиеся в моей голове, тоже говорят мне им не верить. В последних даже есть свои плюсы – мне теперь всегда есть с кем поговорить.
Я беспрекословно стала выполнять все, что мне говорят эти двое, но от этого только голова начинала болеть с каждым разом все больше и больше, а толку с этого всего было ноль. После каждого занятия по «укреплению моего сознания» от вторжения до сих пор неизвестных мне существ, все, что мне хотелось – это завалиться в каком-нибудь укромном местечке и поспать, но стоило вспомнить, что сны мне будут сниться не самые радужные, как я сразу же отбрасывала эту идею. Хотя иногда я все же пряталась на чердаке и спала. Я там оборудовала себе уютный закуток, и никто из моих мучителей даже не догадывался меня там искать. А может быть, они просто не искали вовсе... От меня былой не осталось и следа, я превратилась в постоянно заспанное, истощенное и взлохмаченное существо. Сколько длилось мое состояние – я уже не помню. Иногда, когда я смотрю в зеркало, то я вижу в себе дикую волчицу в белой развевающейся ночной рубашке до пола – в один момент мне просто стало лень переодеваться во что-то другое. Ну точно городская сумасшедшая.
Знаете, что самое во всем этом неприятное? Это то, что все знают, что со мной происходит. Кроме меня. Лейф постоянно снисходительно выслушивает мои крики, вопли и слезы о том, как мне осточертело, кивает головой, соглашаясь с моими словами, и говорит при этом мягким голосом, будто с ребенком. И каждый раз мне непреодолимо хочется врезать ему по холодной физиономии, но я еще не готова так рисковать, помня о нашем последнем... Э-э... Расхождении во мнениях и о том, к чему это привело.
Я выудила из-под матраса тоненький блокнот, сооруженный мною из нескольких листов пергамента, и начала разрабатывать очередной план-схему побега. В порыве вдохновения, прокорпев над своими записями около часа, я со злостью отшвырнула блокнот в сторону, хотя он, в принципе, не виноват в том, что я, в конце концов, прихожу к одному и тому же – я не смогу осуществить ни один из своих мифических планов. Захотелось разрыдаться от безысходности в очередной раз за день, но я не хотела, чтобы Вагни и уж тем более Лейф видели очередной мой срыв, и поэтому отложила истерику, уткнувшись лицом в подушку.
Пора бы смириться с тем, что я не увижу сестру уже никогда. В последнее время, мне почему-то стало казаться, что встреча с ней прояснит все. Не знаю точно, что именно, но точно прояснит.