Глава 20.
Вокруг все такие добрые, любезные. Иногда, в такие дни, как сегодняшний, меня это бесит.
- Вендла, ты не хочешь выйти на свежий воздух? Это окажет больше пользы, чем безвылазное сидение здесь, – успокаивающим голосом произнес высокий светловолосый мужчина в синей форменной одежде.
- Нет, - буркнула я и уткнулась лицом в подушку.
Это называется у них «добровольной госпитализацией». Но, предлагая это решение, никто не предупреждает тебя, что все это время ты будешь находиться будто в заключении. Любой твой шаг будет контролироваться. А это как раз то, что я больше всего ненавижу.
Медбрат Фрэнк был одним из тех незначительных людей в этом месте, которые не вызывали у меня желание убить их на месте. Но не сегодня.
- Ну же, Вендла, - повторил Фрэнк уже тверже, одновременно доставая мой белый халат.
Мне пришлось подчиниться, и я с неохотой принялась натягивать ставший уже столь ненавистным предмет одежды.
Конечно, в этом месте можно было найти и плюсы: я стала чувствовать себя гораздо лучше. Меня больше не беспокоили голоса, внезапные видения. Но, естественно, это мелочи, по сравнению с моим реальным состоянием.
Доктор Блэсхилл, мой лечащий врач, полная брюнетка за 40 с вечно алыми крохотными губками и нарумяненными щеками, диагностировала у меня шизоаффективное расстройство. Вообще, это не так забавно, как звучит. Характеризуется... бла-бла-бла... На этом моменте я никогда ее не слушаю. Я вообще редко ее слушаю. Чаще всего я представляю будто отключили звук, и док просто шевелит своими маленькими ярко накрашенными губами будто рыба. Уморительное зрелище, на самом деле.
Надев ботинки (без шнурков, между прочим, так как они здесь запрещены), я неохотно потащилась за приставленным ко мне санитаром. На улице было и вправду неплохо: яркое солнце, в меру прохладный воздух, зелень... И высокий каменный забор вокруг.
Сделав пару кругов вокруг здания в компании Фрэнка, я заявила, что устала, и попросилась обратно в свою комнату. По дороге он меня пытался развлечь болтовней, но я была довольно угрюма и меньше всего мне хотелось с кем-то сейчас разговаривать. В итоге он сдался, и мы молча продолжили путь в мою палату.
Вернувшись, я снова завалилась на кровать, даже не снимая обуви, и накрылась с головой одеялом – яркий свет был мне противен. Фрэнк только лишь расстроено покачал головой и вышел из комнаты, я услышала только поворачивающийся в замке ключ.
Мне сегодня опять снился этот сон. Тот же, что и все ночи до этого: мне снится лабиринт, Лейф, ожидающий меня в самом конце, его пощечина. Раз за разом я просыпалась от ощущения удара. Все чаще я старалась не спать, лишь бы этот кошмар не повторялся, но, чаще всего, усталость брала свое.
Лежа под одеялом, я вспоминала какой чудесной была моя жизнь до появления в ней этого проклятого принца: любимая работа, друзья, в общем, все было просто отлично, пока не появился он. А теперь он, скорей всего, наслаждается своей жизнью, в то время как я съезжаю с катушек. Да пропади он пропадом! Все беды на свете от мужиков, я всегда это знала.
В дверь постучали, грубо прерывая мои мысли этим назойливым звуком.
- Входите! – лениво проворчала я.
Это вернулся Фрэнк.
- Через 10 минут начинается групповая терапия. Ты идешь?
- Куда я денусь... – процедила я сквозь зубы.
Неявка на терапию вызовет у врачей кучу вопросов, и они опять будут донимать меня, а потом пичкать дурно пахнущими лекарствами. Такие уж тут порядки. Первое время, я удирала иногда из-под неусыпного контроля моего белобрысого медбрата, который следовал за мной по всей больнице, и проводила часы, гуляя по больничному парку, но потом о моем небольшом развлечении проведали и прикрыли эту лавочку. Хотя, на самом деле, правила по отношению ко мне, были слабее, чем к остальным пациентам.