Поднявшись, она торопливо вышла из комнаты, решив найти американца. В доме оставались только Трешфилды, Маршалы и Даллас, по дороге в гостиную, где собиралась семья перед обедом, она встретила тетю Ливи, все остальные уехали. Когда они с теткой спустились на нижний этаж, Джорджиана увела Лавинию в уединенное место под лестницей.
— Тетя Ливи, как вы думаете, мистер Мередит сможет разыскать Ника, если я его попрошу? — спросила Джорджиана шепотом, сжимая в руках черный кружевной платок.
— Наконец-то! — воскликнула Лавиния. Джорджиана вздрогнула и посмотрела по сторонам.
— Ш-ш-ш. Прошу вас, потише, тетя.
— Я знала, что в конце концов ты образумишься. — Тетя Ливи раскрыла свой веер и продолжала говорить, заслонившись им. — Мистер Росс лучше любого из тех прохвостов, которым твой отец позволял увиваться вокруг тебя и твоего состояния. Тебе понадобилось много времени, чтобы понять это. Знаешь, как нелегко мне было держаться вдали от вас, чтобы вы могли быть вместе?
— Тетя Ливи, — воскликнула Джорджиана с отчаянием в голосе, — если он так вам понравился, почему вы мне ничего не говорили?
— А ты бы послушала меня? О!
— Вот именно. И я думаю, что мистер Мередит сможет найти кого угодно. А теперь пойдем. Мы не можем позволить Трешфилдам одним приветствовать твоего отца. Не говоря уже о том, что они могут наговорить ему с три короба.
В задрапированной черным крепом гостиной они в течение нескольких минут вели неловкую беседу с Эвелином и Пруденс. Похожая на маленький футбольный мяч в своем огромном кринолине и траурном платье, Пруденс сияла в ожидании того момента, когда она сможет сыграть роль хозяйки для герцога Клермонтского. До этого момента она проводила много времени в своей комнате, горюя по Людвигу, однако приезд столь значительного гостя прогнал всю печаль из ее материнской груди. Она почти не заметила, как Даллас вошел в гостиную, что позволило Джорджиане отвести американца в сторону.
— Мистер Мередит, я хочу попросить вас об одной важной для меня услуге.
— Я в вашем распоряжении, мэм.
— Я должна немедленно найти мистера Росса, но не могу сделать это сама, пока мой отец находится здесь. Не сможете ли вы мне помочь?
— Сочту за честь прийти на помощь такой красивой женщине.
Джорджиана одарила его вымученной улыбкой.
— Вы, кажется, знаете довольно много о моих личных делах, сэр, поэтому в лести нет необходимости. Едва ли меня можно назвать изящной и хрупкой женщиной.
— У меня нет привычки говорить неискренние комплименты, мэм. Ну, а что касается изящества… — Даллас окинул ее насмешливым взглядом с высоты своего роста.
— Думаю, старина Ник должен радоваться, что наконец нашел женщину, которую не надо приподнимать для того, чтобы поговорить с ней.
— Простите, я не поняла.
— Дело в том, мэм, что мы с Ником примерно одного роста и нам совсем не нравится растягивать шейную мышцу в разговорах с миниатюрными дамами.
— Вы шутите, мистер Мередит?
— Возможно, лишь немного, мэм. Прежде чем она успела ответить, дворецкий объявил о приходе ее отца, и атмосфера в гостиной сразу стала напряженной.
Вошедший в гостиную Клермонт с ледяной сдержанностью кивнул хозяину и хозяйке и затем поздоровался со своей сестрой.
— Лавиния, я хочу поговорить с тобой.
— Пожалуйста.
— Наедине.
— Ах, перестань, Клермонт. Ты похож на епископа, увидевшего папу на ночном горшке.
Лицо герцога сморщилось, словно он почувствовал резкую боль в животе.
— Прекрасно, твои недостатки как компаньонки юной леди мы обсудим позднее.
Джорджиана вздохнула и посмотрела на Далласа.
— Началось, — прошептала она.
— Клермонт, — проговорила Лавиния вкрадчивым голосом, — мне нравится мистер Росс и я не позволю тебе вмешиваться в его отношения с Джорджианой. Веди себя учтиво, а не то я надеру тебе уши, как делала это, когда мы были детьми.
— Право, Лавиния, не тебе учить меня учтивости. Я позабочусь о том, чтобы Джорджиана вышла за порядочного молодого человека.
— О нет, — пробормотала Джорджиана. Дворецкий предупредил обострение спора, доложив, что обед подан. В то же время все услышали громкий гул, прокатившийся по холлу и. переместившийся в зал.
— Что это было? — спросил герцог.
— Кажется, это хлопнули парадные двери, — предположил Эвелин.
В тот же миг Джорджиана услышала громкий крик, усиленный мрамором и алебастром в холле.
— Клер-р-р-монт! — Джорджиана вскочила на ноги:
— Ник?
Дверь с шумом распахнулась от удара ноги, и в гостиную большими шагами вошел Николас Росс. Увидев графа, он остановился. Все, в том числе Джорджиана, посмотрела на него с молчаливым изумлением. На Нике была только грязная, разорванная рубашка, заляпанные грязью бриджи и сапоги. Он вспотел и запыхался от бега; лицо его было измазано грязью и кровью, волосы мокрые и потемневшие. В руке он держал пистолет.
Джорджиана первая пришла в себя и бросилась к нему. Положив руку ему на плечо, она вгляделась в его лицо, встревоженная его гневным выражением.
— Ник? — прошептала она.